Основная мысль рассказа княжна джаваха. Лидия чарскаякняжна джаваха. Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Нина Джаваха была рождена в хорошем месте в Грузии, которое называется Гори. Выросла она посреди красивых и примечательных видов. Мама девочки была обычной татаркой по национальности, а папа был офицером из России, род его происходил из аристократической семьи. Женщина стала христианкой, по этой причине она и поругалась со своим отцом, который исповедовал ислам. Помирится им удалось только из-за внучки по имени Нина, которую дедушка любил. В скором времени мать приобрела болезнь и скончалась.

Нина с раннего детства стояла на своем и обладала гордыней. Делала она зачастую так как ей хотелось, а не так как гласили правила. Маленькая девочка могла лихо скакать на коне и обращаться с небольшим кинжалом. Она была больше похожа на мальчика задиру в соответствующей одежде, чем на девочку из хорошей семьи. Когда бабушка оказалась в гостях, ей все это не понравилось.

Пожилая особа, думала, что внучка ее должна быть женственнее. Помимо бабушки, в гости к ним приезжал и двоюродный брат Нины по имени Юлико. Между братом и сестрой быстро возникает вражда. Но с течением времени они становятся друзьями. К сожалению дружба их была не особо долгой, вскоре Юлико подхватил болезнь и умер. Печаль Нины усиливает то, что узнает о том, что ее отец женится второй раз. Неугомонная девчушка не выдерживает всего этого и убегает из собственного дома.

Была в бегах она не долго, так как угодила в плен к бандитам, спасло ее только то, что один мужчина решает за нее заступиться и помог сбежать. Отец рассказал дочери о том, что он передумал жениться. В итоге Нину отправляют на учебу в Россию. Московская гимназия в глазах буйной и строптивой девочки выглядит достаточно мрачно и холодно. Нина скучает по-своему дома и отцу. Со своими однокурсниками она не может нормально контактировать, но потом она смогла найти с ними контакт.

Картинка или рисунок Княжна Джаваха

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Милиционер Николай Носов

  Алика всегда пугали милиционерами, и он стал их бояться. Однажды с Аликом случилась беда: он заблудился и даже не понял, как это получилось. Он вышел во двор, к соседнему дому, на улицу, а потом уже не мог найти дорогу домой.

• Краткое содержание Ночь Казакова

  Рассказчик, желая попасть на утиные озера к рассвету, чтобы поохотиться на уток, в ночь отправился через лес. Вдруг он услышал далёкие голоса, а затем увидел и костёр

• Краткое содержание Мильтон Потерянный рай

  Когда Сатана с мятежными ангелами восстал против Бога, он был повержен, но не смирен. Он созывает на совет свое воинство и предлагает отомстить Богу. Он знает, что Господь создал людей (Адам и Ева)

• Краткое содержание сказки Храбрый портняжка Гримм

  Портной намазал вареньем хлеб, собираясь перекусить после работы. Мухи, привлечённые запахом, уселись на кусок. Увидел это портной, и одним ударом убил семь мух. Так ему это понравилось, что он тут же сшил себе пояс, на котором было написано

• Краткое содержание Осеева Почему?

  Мальчик сидел за столом и разглядывал висевшую на стене фотографию своего отца. Его уже не было в живых. Мальчик раскачивался на стуле и играл со своей собакой, которая сидела под столом.

Я грузинка. Мое имя Нина — княжна Нина Джаваха-оглы-Джамата. Род князей Джамата — славный род; он известен всему Кавказу, от Риона и Куры до Каспийского моря и Дагестанских гор.

Я родилась в Гори, чудном, улыбающемся Гори, одном из самых живописных и прелестных уголков Кавказа, на берегах изумрудной реки Куры.

Гори лежит в самом сердце Грузии, в прелестной долине, нарядный и пленительный со своими развесистыми чинарами, вековыми липами, мохнатыми каштанами и розовыми кустами, наполняющими воздух пряным, одуряющим запахом красных и белых цветов. А кругом Гори — развалины башен и крепостей, армянские и грузинские кладбища, дополняющие картину, отдающую чудесным и таинственным преданием старины...

Вдали синеют очертания гор, белеют перловым туманом могучие, недоступные вершины Кавказа — Эльбрус и Казбек, над которыми парят гордые сыны Востока — гигантские серые орлы...

Мои предки — герои, сражавшиеся и павшие за честь и свободу своей родины.

Еще недавно Кавказ дрожал от пушечных выстрелов и всюду раздавались стоны раненых. Там шла беспрерывная война с полудикими горцами, делавшими постоянные набеги на мирных жителей из недр своих недоступных гор.

Тихие, зелёные долины Грузии плакали кровавыми слезами...

Таинственные огоньки.

Башня смерти

— Нина, Нина, подите сюда!

Я стояла у розового куста, когда услышала зов моего пажа — Юлико.

Стоял вечер — чудесный, ароматный, на которые так щедр благодатный климат Грузии. Было одиннадцать часов; мы уже собирались спать и на минутку вышли подышать ночной прохладой.

— Да идите же сюда, Нина! — звал меня мой двоюродный брат.

Он стоял на самом краю обрыва и пристально взглядывал по направлению развалин старой крепости.

— Скорее! Скорее!

В один прыжок я очутилась подле Юлико и взглянула туда, куда он указывал рукою. Я увидела действительно что-то странное, из ряда вон выходящее. В одной из башенок давно позабытых, поросших мхом и дикой травою развалин мелькал огонёк. Он то гас, то опять светился неровным жёлтым пламенем, точно светляк, спрятанный в траве.

В первую минуту я испугалась. «Убежим!» — хотелось мне крикнуть моему двоюродному брату. Но вспомнив, что я королева, а королевы должны быть храбрыми, по крайней мере в присутствии своих пажей, я сдержалась. Да и мой страх начинал проходить и мало-помалу заменяться жгучим любопытством.

— Юлико, - спросила я моего пажа, — как ты думаешь, что бы это могло быть?

— Я думаю, что это злые духи, — без запинки отвечал мальчик.

Я видела, что он весь дрожал, как в лихорадке.

— Какой же ты трус! — откровенно заметила я и добавила уверенно: — Огонёк светится из Башни смерти.

— Башни смерти? Почему эта башня называется Башнею смерти? — со страхом в голосе спросил он.

Тогда, присев на краю обрыва и не спуская глаз с таинственного огонька, я передала ему следующую историю, которую рассказывала мне старая грузинка Барбалэ.

«Давно-давно, когда мусульмане бросились в Гори и предприняли ужаснейшую резню в его улицах, несколько христианских девушек-грузинок заперлись в крепости в одной из башен. Храбрая и предприимчивая грузинка Тамара Бербуджи вошла последней в башню и остановилась у закрытой двери с острым кинжалом в руках. Дверь была очень узка и могла пропустить только по одному турку. Через несколько времени девушки услышали, что их осаждают. Дверь задрожала под ударами турецких ятаганов.

— Сдавайтесь! — кричали им враги.

Но Тамара объяснила полумёртвым от страха девушкам, что смерть лучше плена, и, когда дверь уступила напору турецкого оружия, она вонзила свой кинжал в первого ворвавшегося воина. Враги перерезали всех девушек своими кривыми саблями, Тамару они заживо схоронили в башне.

— Значит, этот огонёк её душа, не нашедшая могильного покоя! — с суеверным ужасом решил Юли- ко и, дико вскрикнув от страха, пустился к дому.

В тот же миг огонёк в башне потух...

Вечером, ложась спать, я долго расспрашивала Барбалэ о юной грузинке, умершей в башне. Моё детское любопытство, моя любовь к таинственному были затронуты необычайным явлением. Однако я ничего не сказала Барбалэ о таинственных огоньках в башне и решила хорошенько проследить за ними.

В эту ночь мне плохо спалось... Мне снились какие-то страшные лица в фесках и с кривыми ятаганами в руках. Мне слышались и дикие крики, и стоны, и голос, нежный, как волшебная свирель, голос девушки, заточённой на смерть...

Несколько вечеров подряд я отправлялась к обрыву в сопровождении моего пажа, которому строго-на- строго запретила говорить о появлении света в Башне смерти. Мы садились на краю обрыва и, свесив ноги над бегущей далеко внизу, потемневшей в вечернем сумраке Курой, предавались созерцанию. Случалось, что огонёк потухал или переходил с места на место, и мы с ужасом переглядывались с Юлико, но всё-таки не уходили с нашего поста.

Любопытство моё было разожжено. Начитавшись средневековых рассказов, которыми изобиловали шкафы моего отца, я жаждала постоянно чего-то фантастического, чудесного. Теперь же благодаря таинственному огоньку мой по-детски пытливый ум нашёл себе пищу.

— Юлико, — говорила я ему шёпотом, — как ты думаешь: бродит там умершая девушка?

И встретив его глаза, расширенные ужасом, я добавила, охваченная каким-то жгучим, но почти приятным ощущением страха:

— Да, да, бродит и просит могилы.

— Не говорите так, мне страшно, — молил Юлико, чуть не плача.

— А вдруг она. выйдет оттуда, — продолжала я пугать его, чувствуя сама, как трепет ужаса пронизывает меня всю, — вдруг она перейдёт обрыв и утащит нас за собою?

Это было уже слишком. Храбрый паж, забывая об охране королевы, с рёвом понёсся к дому по каштановой аллее, а за ним, как на крыльях, понеслась и сама королева, испытывая скорее чувство сладкого и острого волнения, нежели испуга...

— Юлико! — сказала я ему как-то, сидя на том же неизменном обрыве и не сводя глаз с таинственного мерцающего огонька. — Ты меня очень любишь?

Он посмотрел на меня глазами, в которых было столько преданности, что я не могла ему не поверить.

— Больше, Нина!

— И сделаешь для меня всё, что я ни прикажу?

— Всё, Нина, приказывайте! Ведь вы моя королева.

— Хорошо, Юлико, ты добрый товарищ, — и я несколько покровительственно погладила его белокурые локоны. — Так вот завтра в эту пору мы пойдём в Башню смерти.

Он вскинул на меня глаза, в которых отражался ужас, и задрожал как осиновый лист.

— Нет, ни за что, это невозможно! — вырвалось у него.

— Но ведь я буду с тобою!

— Нет, ни за что! — повторил он. Я смерила его презрительным взглядом.

— Князь Юлико! — гордо отчеканила я. — Отныне вы не будете моим пажем.

Он заплакал, а я, не оглядываясь, пошла к дому.

Не знаю, как мне пришло в голову идти узнавать, что делается в Башне смерти, но раз эта мысль вонзилась в мой мозг, отделаться от неё я уже не могла. Но мне было страшно идти туда одной, и я предложила разделить мой подвиг Юлико. Он отступил, как малодушный трус. Тогда я решила отправиться одна и даже обрадовалась этому, соображая, что вся слава этого «подвига» достанется в таком случае мне одной. В моих мыслях я уже слышала, как грузинские девушки спрашивают своих подруг: «Которая это — Нина Джаваха?» — и как те отвечают: «Да та бесстрашная, которая ходила в Башню смерти». — Или: «Кто эта девочка?» — «Как, вы не знаете? Ведь это — бесстрашная княжна Джаваха, ходившая одна ночью в таинственную башню!»

И произнося мысленно эти фразы, я замирала от восторга удовлетворённой гордости и тщеславия. К Юлико я уже не чувствовала прежнего сожаления и симпатии. Он оказался жалким трусом в моих глазах. Я перестала даже играть с ним в войну и рыцарей.

Но заниматься много мыслью о Юлико я не могла. В моей душе созрело решение посетить Башню смерти во что бы то ни стало, и я вся отдалась моим мечтам.

И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и бабушкой, чтобы идти спать, я, вместо того чтобы отправиться в свою комнату, свернула в каштановую аллею и одним духом домчалась до обрыва. Спуститься сквозь колючий кустарник к самому берегу Куры и, пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом, к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом всё ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонёк в самом отдалённом углу крепости.

То была Башня смерти...

Я лезла к ней по её каменистым уступам и — странное дело! — почти не испытывала страха. Когда передо мною зачернели в сумерках наступающей ночи высокие, полуразрушенные местами стены, я оглянулась назад. Наш дом покоился сном на том берегу Куры, точно узник, пленённый мохнатыми стражниками-чинарами. Нигде не видно было света. Только в кабинете отца горела лампа. «Если я крикну — там меня не услышат», — мелькнуло в моей голове, и на минуту мне сделалось так жутко, что захотелось повернуть назад.

Однако любопытство и любовь к таинственному превозмогли чувство страха, и через минуту я уже храбро пробиралась по узким переулкам крепости к самому её отдалённому пункту, откуда приветливо мигал огонёк.

Вот она — высокая, круглая башенка. Она как-то разом выросла передо мною. Я тихонько толкнула дверь и стала подниматься по шатким ступеням. Я шла бесшумно, чуть касаясь пятками земли и испуганно прислушиваясь к малейшему шороху.

И вот я у цели. Прямо передо мною дверь, сквозь трещину в которой проникала узкая полоса света.

Осторожно прижавшись к сырой и скользкой от моха и плесени стене, я приложила глаз к дверной щели и чуть не вскрикнула во весь голос.

Вместо мёртвой девушки, вместо призрака горийской красавицы я увидела трёх сидевших на полу горцев, которые при свете ручного фонаря рассматривали куски каких-то тканей. Они говорили тихим шёпотом. Двоих из них я разглядела. У них были бородатые лица pi рваные осетинские одежды. Третий сидел ко мне спиной и перебирал в руках крупные зёрна великолепного жемчужного ожерелья. Тут же рядом лежали богатые, золотом расшитые сёдла, драгоценные уздечки и нарядные, камнями осыпанные дагестанские кинжалы.

— Так не уступишь больше за штучку? — спросил один из сидящих того, который был ко мне спиною.

— Ни одного тумана.

— А лошадь?

— Лошадь будет завтра.

— Ну, делать нечего, получай десять туманов, и айда!

И, говоря это, черноусый горец передал товарищу несколько золотых монет, ярко блеснувших при свете фонаря. Голос говорившего показался мне знакомым.

В ту же минуту третий горец вскочил на ноги и повернулся лицом к двери. Вмиг узнала я его. Это был Абрек, наш молодой кучер.

Этого я не ожидала!..

Предо мною совершалась неслыханно дерзкая мошенническая сделка.

Очевидно, это были душманы, горные разбойники, не брезгавшие и простыми кражами. Абрек, без сомнения, играл между ними не последнюю роль. Он поставлял им краденые вещи и продавал их в этой комнатке Башни смерти, чудесно укрытой от любопытных глаз.

Все эти соображения вихрем пронеслись в моей пылавшей голове.

— Слушай, юноша, — произнёс в эту минуту другой татарин с седой головою, — завтра последний срок. Если не доставишь коня — берегись... Мой кинжал достанет до тебя.

— Слушай, старик: слово правоверного так же непоколебимо, как и закон Аллаха. Берегись оскорблять меня. Ведь и мой тюфенк бьёт без промаха.

И обменявшись этим запасом любезностей, они направились к выходу.

Дверь скрипнула. Фонарь потух. Я прижалась к стене, боясь быть замеченной. Когда они прошли мимо меня, я стала ощупью впотьмах слезать с лестницы. У нижней двери я помедлила. Три фигуры неслышно скользнули по крепостной площади, носившей следы запустения более, чем другие места в этом мёртвом царстве.

Двое из горцев исчезли за стеною с той стороны, где крепость примыкает к горам, третий, в котором было нетрудно узнать Абрека, направился к мосту.

Я догнала его только у обрыва, куда он вскарабкался с ловкостью кошки, и, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, схватила его за рукав бешмета*.

— Абрек, я всё знаю! — сказала я.

Он вздрогнул от неожиданности и схватился за рукоятку кинжала. Потом, узнав во мне дочь своего господина, он опустил руку и спросил немного дрожащим голосом:

— Что угодно княжне?

— Я всё знаю, — повторила я глухо, — слышишь ты это? Я была в Башне смерти и видела краденые вещи и слышала уговор увести одну из лошадей моего отца. Завтра же весь дом узнает обо всём. Это так же верно, как я ношу имя княжны Нины Джаваха...

Абрек вскинул на меня глаза, в которых сквозил целый ад злобы, бессильной злобы и гнева, но сдержался и проговорил возможно спокойнее:

— Не было случая, чтобы мужчина и горец побоялся угроз грузинской девочки!

— Однако эти угрозы сбудутся, Абрек: завтра же я буду говорить с отцом.

— О чём? — дерзко спросил он меня, нервно пощипывая рукав бешмета.

— Обо всём, что слышала и видела и сегодня и в ту ночь в горах, когда ты уговаривался с этими же душманами.

— Тебе не поверят, — дерзко засмеялся горец, — госпожа княгиня знает Абрека, знает, что Абрек верный нукер, и не выдаст его полиции по глупой выдумке ребёнка.

— Ну, посмотрим! — угрожающе проговорила я.

Вероятно, по моему тону горец понял, что я не шучу, потому что круто переменил тон речи.

— Княжна, — начал он вкрадчиво, — зачем ссоришься с Абреком? Или забыла, как Абрек ухаживал за твоим конём Шалым? Как учил тебя джигитовке?.. А теперь я узнал в горах такие места, такие!.. — и он даже прищёлкнул языком и сверкнул своими восточными глазами.

— Лань, газель не проберётся, а мы проскочим! Трава — изумруд, потоки из серебра... туры бродят... А сверху орлы... Хочешь, завтра поскачем? Хочешь? - и он заглядывал мне в глаза и вкладывал необычайную нежность в нотки своего грубого голоса.

— Нет, нет! — твердила я, затыкая уши, чтобы помимо воли не соблазниться его речами. — Я не поеду с тобой никуда больше. Ты душман, разбойник, и завтра же я всё расскажу отцу...

— А-а! — дико, по-азиатски взвизгнул он. — Берегись, княжна! Плохи шутки с Абреком. Так отомстит Абрек, что всколыхнутся горы и застынут реки. Берегись! — и ещё раз гикнув, он скрылся в кустах.

Я стояла ошеломлённая, взволнованная, не зная, что предпринять, на что решиться...

Обличительница

Утром я была разбужена отчаянными криками и суматохой в доме. Я плохо спала эту ночь. Меня преследовали страшные сновидения, и только на заре я забылась...

Разбуженная криками и шумом, ещё вся под влиянием вчерашних ужасов, я не могла долго понять —- сплю я или нет. Но крики делались всё громче и яснее. В них выделялся голос старой княгини, пронзительный и резкий, каким я привыкла его слышать в минуту гнева.

— Вай-ме, — кричала бабушка, — украли моё старинное драгоценное ожерелье! Вай-ме! Его украли из-под замка, и кольца, и серьги — всё украли. Вчера ещё они были в шкатулке. А сегодня их нет! Украли! Вай-ме, украли!

Я быстро оделась... Выйдя из моей комнаты, я столкнулась с отцом.

— Покража в доме. Какая гадость! — сказал он и по обыкновению передёрнул плечами.

Потом он прошёл в кабинет, и я слышала, как он отдавал приказание Михако немедленно скакать в Гори и дать знать полиции обо всём случившемся.

Прибежала служанка Родам и с плачем упала в ноги отцу.

— Батоно-князь! — кричала она, вся извиваясь в судорожных рыданиях. — Я хранила бриллианты княгини, я и моя тётка, старая Анна. Нас обвиняют в воровстве и посадят в тюрьму. Батоно-князь! Я не крала, я не виновата, клянусь святой Ниной — просветительницей Грузии!

Да, она не крала. Это видно было по её прекрасным глазам, честным и ясным, как у ребёнка. Она не могла, хорошенькая Родам, украсть бриллианты моей бабушки.

Ни она, ни

Но кто же вор в таком случае?

И вдруг острая, как кинжал, мысль прорезала мой мозг:

«Вор Абрек!»

Да, да, вор — Абрек! В этом не было сомнения. Он украл бриллианты бабушки. Я видела драгоценные нити жемчуга и камней в Башне смерти. Я присутствовала при его позорном торге. И быстро обняв плачущую Родам, я воскликнула:

— Утри свои слёзы! Я знаю и назову вора... Папа, папа, вели созвать людей в залу, только скорее, скорее, ради Бога.

— Что с тобой, Нина? — удивился моему возбуждению отец.

Но я вся горела от нетерпения. С моих губ срывались бессвязные рассказы о Башне смерти, о драгоценностях, о двух душманах и Абреке-предателе, но всё так скоро и непонятно, точно в бреду.

— Иди, Родам, прикажи всем людям собраться в зале, — приказал отец.

Когда она вышла, он запер дверь за нею.

— Ну, Нина-радость, — ласково произнёс он, — расскажи мне всё по порядку толково, что случилось?

И он усадил меня на колени, как сажал в детстве, и старался успокоить насколько мог. Я в какие-нибудь пять минут поведала ему всё, захлёбываясь и торопясь от волнения.

— И ты уверена, что это тебе не приснилось? — спросил отец.

— Приснилось? — пылко вырвалось у меня. — Приснилось? Но если ты не веришь мне, спроси Юлико, он тоже видел огоньки в башне и следил за ними.

— Юлико дурно. Он заболел от испуга. Но если б даже он был здоров, я не обратился бы к нему. Я верю моей девочке больше, чем кому-либо другому.

— Спасибо, папа! — ответила я ему и об руку с ним вошла в залу.

Там собрались все люди, за исключением Михако, ускакавшего в Гори.

Я взглянула на Абрека. Он был белее своего белого бешмета.

— Абрек! — смело подошла я к нему, — Ты украл вещи бабушки! Слышишь, я не боюсь твоих угроз и твоего мщения и повторяю тебе, что ты вор!

— Княжна шутит, — криво усмехнулся горец и незаметно пододвинулся к двери.

Но отец поймал его движение и, схватив за плечо, поставил его прямо перед собою. Лицо отца горело. Глаза метали искры. Я не узнавала моего спокойного, всегда сдержанного отца. В нём проснулся один из тех ужасных порывов гнева, которые делали его неузнаваемым.

— Молчать! — прогремел он так, что, казалось, задрожали своды нашего дома, и все присутствующие в страхе переглянулись между собой. — Молчать, говорят тебе! Всякое запирательство только увеличит вину. Куда дел ты фамильные драгоценности княгини?

— Я не брал их, батоно-князь. Аллах знает, что не брал.

— Ты лжёшь, Абрек! — выступила я снова. — Я видела у тебя в башне много драгоценных вещей, но ты все их передал тем двум душманам, и они отнесли всё в горы.

— Назови мне сейчас же имена твоих сообщников, укажи место, где они скрываются! — снова проговорил отец.

— Не знаю, батоно-князь, никаких душманов. Верно, княжне привиделся дурной сон про Абрека. Не верь, батоно, ребёнку.

Но слова горца, очевидно, истощили последнее терпение отца. Он сорвал со стены нагайку и взмахнул ею. Раздался пронзительный крик. Вслед за этим, прежде чем кто-либо успел опомниться, в руках Абрека что-то блеснуло. Он бросился на отца с поднятым кинжалом, но в ту же минуту сильные руки Брагима схватили его сзади.

— Потише, орлёнок, не доросли ещё крылья! — крикнул с недобрым смехом Брагим, закручивая на спине руки Абреку.

Тот дрожал с головы до ног, его глаза горели бешенством, багрово-красный рубец — след нагайки — бороздил щёку.

В ту же минуту дверь широко распахнулась и полиция, предшествуемая Михако, вошла в зал.

При виде вооружённых людей Абрек сделал невероятное усилие и, вырвавшись из сильных рук Брагима, бросился к окну. С быстротой молнии вскочил он на подоконник и, крикнув «айда», спрыгнул вниз, с высоты нескольких саженей, прямо в тихо плещущие волны Куры...

Это был отчаянно-смелый прыжок, которому мог бы позавидовать любой джигит Кавказа...

Я долго не могла забыть стройную фигуру разбойника-горца, стоящую на подоконнике, его дикий взгляд и короткую, полную злобной ненависти фразу: «Ещё свидимся — тогда попомните душмана Абрека!» К кому относилась эта угроза — ко мне ли, за то, что я выдала его, или к моему отцу, оскорбившему вольного сына гор ударом нагайки, — я не знаю. Но его взгляд скользнул по нам обоим, и невольно опустились мои глаза, встретив его сверкающие бешеным огнём зрачки, а сердце моё болезненно сжалось предчувствием и страхом.

— Исчез мошенник, — сказал отец, подойдя к окну и вперив глаза в пространство.

— Отчаянный прыжок, — сказал старый военный пристав, друг отца, — этот негодяй, должно быть, разбился насмерть.

— Нет, я уверен, что бездельник остался жив, он ловок, как кошка, — ответил отец и, в несколько приёмов разломав свою казацкую нагайку, отшвырнул её далеко в сторону.

— Молодец, барышня, — обратился ко мне пристав. — Не ожидал от вас такой прыти.

— Да, она у меня храбрая! — ласково скользнул по мне взглядом отец и потом, с серьёзным лицом, взял мою руку и поцеловал её, как у взрослой.

Я была в восторге. Мне казалось, что поцелуй такого героя, такого бесстрашного джигита, каким я считала отца, должен превратить мою нежную детскую руку в сильную и твёрдую, как у воина.

Ликуя и беснуясь, я вихрем помчалась к Юли- ко — рассказать ему о случившемся. Он лежал бледный, как труп, в своей нарядной постельке и, увидя меня, протянул мне руки. Андро успел его предупредить обо всём, и теперь глаза его выражали неподдельное восхищение перед моим геройством.

— О, Нина! — мог только выговорить он. — Если у престола Бога есть Ангелы-воители, вы будете между ними!

Не могу сказать, чтобы восторженный лепет моего кузена я пропустила мимо ушей. Напротив, я готова была теперь простить ему его вчерашнюю трусость.

— Уйди, Андро! — приказала я мальчику.

Как только маленький слуга вышел, я рассказала Юлико всё, что случилось со мною.

— Вы настоящая героиня! — прошептал мой двоюродный брат. — Как жаль, что вы не родились мальчиком!

— Это ничего не значит, — спокойно возразила я, и вдруг совершенно безжалостно добавила: — Ведь между мальчиками найдётся и не одна такая тряпка, как ты.

Но когда я увидела, как он беспокойно заметался в своей постельке среди подушек, украшенных тончайшими кружевами и княжескими гербами, я словно спохватилась и сказала:

— Успокойся, Юлико, ведь я понимаю, что твоя робость происходит от болезненности, и я уверена, что она пройдёт с годами.

— Да, да, она пройдёт, наверное, пройдёт, только вы не презирайте меня, Нина. О, я вырасту и буду храбрым. Я пойду в горы, найду Абрека, если он не погиб в реке, и убью его из винтовки дяди. Вы увидите, что я это исполню... Только это будет не скоро!

Потом он тихо прибавил:

— Как бы мне хотелось, чтобы вы снова возвратили мне звание пажа. Я постараюсь быть храбрым насколько могу!

Я посмотрела в его глаза. В них были слёзы. Тогда, жалея его, я сказала торжественно:

— Князь Юлико! Возвращаю вам звание пажа вашей королевы.

И дав ему поцеловать мою руку, я с подобающей важностью вышла из комнаты.

Проходили дни, недели — фамильных бриллиантов бабушки так и не нашли, хоть подняли на ноги всю полицию Гори. Не нашли и Абрека, хотя искали его усердно. Он исчез, как исчезает камень, брошенный в воду.

Таинственные огоньки, мерцавшие по вечерам в Башне смерти и пленявшие меня своей таинственностью, также исчезли. Там снова воцарилась прежняя тьма...

В повести "Записки институтки " Нина умирает от болезни,что передалась ей через маму.

В культуре

Марина Цветаева посвятила главной героине повести стихотворение

ПАМЯТИ НИНЫ ДЖАВАХА

Всему внимая чутким ухом,
- Так недоступна! Так нежна! -
Она была лицом и духом
Во всем джигитка и княжна.

Ей все казались странно-грубы:
Скрывая взор в тени углов,
Она без слов кривила губы
И ночью плакала без слов.

Бледнея гасли в небе зори,
Темнел огромный дортуар;
Ей снилось розовое Гори
В тени развесистых чинар…

Ах, не растет маслины ветка
Вдали от склона, где цвела!
И вот весной раскрылась клетка,
Метнулись в небо два крыла.

Как восковые - ручки, лобик,
На бледном личике - вопрос.
Тонул нарядно-белый гробик
В волнах душистых тубероз.

Умолкло сердце, что боролось…
Вокруг лампады, образа…
А был красив гортанный голос!
А были пламенны глаза!

Смерть окончанье - лишь рассказа,
За гробом радость глубока.
Да будет девочке с Кавказа
Земля холодная легка!

Порвалась тоненькая нитка,
Испепелив, угас пожар…
Спи с миром, пленница-джигитка,
Спи с миром, крошка-сазандар.

Как наши радости убоги
Душе, что мукой зажжена!
О да, тебя любили боги,
Светло-надменная княжна!
(Вечерний альбом , 1910)

Главные герои

• Нина Джаваха-оглы-Джамата
• Георгий(отец Нины)
• Юлико (двоюродный брат Нины Джаваха-оглы-Джамата)
• Хаджи-Магомед (дедушка)
• Бэлла (тётя)
• Абрек (разбойник, укравший Шалого)
• Магома (спаситель Нины)
• Княгиня Елена Борисовна Джаваха (бабушка Нины)
• Люда Влассовская (лучшая подруга)
• Лунная фея Ирэн (Ирина Трахтенберг)
• Крошка (Лидочка Маркова)
• Раиса Бельская (Разбойник)
• Краснушка(Маруся Запольская)
• Мать(деда)(мама Нины Джаваха-оглы-Джамата)

Напишите отзыв о статье "Княжна Джаваха"

Примечания

Отрывок, характеризующий Княжна Джаваха

– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.

Княжна Джаваха

«Княжна Джаваха»

«Княжна Джаваха» - повесть Лидии Алексеевны Чарской , написанная в 1903 году.

Сюжет

Это история жизни и взросления маленькой девочки - княжны Нины Джаваха, уроженки солнечного Гори - одного из уголков Грузии. Девочка рано теряет мать и отец-офицер растит её сорванцом, привыкшим к воле. Но вскоре в дом приезжает бабушка-княгиня, совсем не разделяющая представлений внучки о том, как должна выглядеть девушка. С детства обученная джигитовкам и верховой езде, пылкая и горячая Нина скорее походит на мальчишку-горца, нежели на даму. Совсем по другому относится бабушка к своему внуку Юлико, тоже приехавшему в гости. Худой мальчик со светлыми кудрявыми волосами, в бархатных одеждах, с кружевами на манжетах в свою очередь не соответствует Нининым представлениям о мужчинах. Это вначале становится барьером между детьми, но впоследствии брат и сестра сближаются и становятся лучшими друзьями. Дружбе их не дано продлиться долго. Мальчик умирает на руках у Нины от тяжелой болезни. У Нины горе, к которому добавляется ещё и известие о намерение отца жениться. Девочка, горячо любящая свою покойную мать, не может с этим примириться и решает убежать, переодевшись в мальчика-сазандара. Одна в горах, она попадает сначала в грозу, а потом в лапы разбойников. Благодаря везению и доброму сердцу одного из разбойников, девочка оказывается снова дома. Отец отменяет свое решение жениться, но отправляет Нину в институт в Санкт-Петербург. Санкт-Петербург, холодный и мрачный, кажется ей темницей в сравнении с её сказочным Гори. Девочка скучает по отцу, по родине и по началу не может найти общий язык со сверстницами. Но со временем честная и справедливая Нина мирится со всеми девочками и даже находит себе верную подругу на всю жизнь.

Главные герои

• Нина Джаваха
• Георгий(отец Нины)
• Юлико (брат)
• Хаджи-Магомед (дедушка)
• Бэлла (тётя)
• Абрек (разбойник, укравший Шалого)
• Княгиня Елена Борисовна Джаваха (бабушка Нины)
• Люда Влассовская (лучшая подруга)
• Фея Ирэн (Ира Трахтенберг)
• Крошка (Лидочка Маркова)
• Раиса Бельская (Разбойник)
• Краснушка(Маруся Запольская)

Шаблон:Произведения Лидии Алексеевны Чарской

Категории:

• Литературные произведения по алфавиту
• Произведения Лидии Чарской
• Повести 1903 года
• Повести на русском языке
• Детская литература

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Княжицы (Шкловский район)
• Княжна Тараканова (значения)

Смотреть что такое "Княжна Джаваха" в других словарях:

ДЖАВАХА - (Нина Д.; героиня повести «Княжна Джаваха» рус. писательницы Л. А. Чарской) ПАМЯТИ НИНЫ ДЖАВАХА Загл. Цв909 (I,55) … Собственное имя в русской поэзии XX века: словарь личных имён

Чарская, Лидия Алексеевна - Лидия Чурилова … Википедия

Чарская - Чарская, Лидия Алексеевна Лидия Чарская Лидия Алексеевна Чурилова Имя при рождении: Лидия Алексеевна Воронова Псевдонимы: Н. Иванов Дата рождения: 19 (31) января 1875(1875 01 31) Место рожде … Википедия

Чарская, Лидия Алексеевна - (Чурилова; род. 1875) дореволюционная писательница для детей и юношества. Работала в б. Александрийском театре с 1898 по 1924 в качестве характерной актрисы на вторых и третьих ролях. Произведения Чарской посвящены преимущественно жизни закрытых… … Большая биографическая энциклопедия

Табурин, Владимир Амосович - Табурин Владимир Амосович Дата рождения: 1870 г … Википедия

тируар - а, м. tiroir. В жарг. институток выдвижной ящик. Произвели обыск, и в тируаре обвиняемой нашли улики. Девочку наказали. Новенькая. // МБ 1892 7. Бельская, слышится мне голос Краснушки, ступай открывать тируар Джавахи.. Тируары, парты, кафедра,… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

ЧАРСКАЯ Лидия - ЧАРСКАЯ (наст. фам. Воронова в замужестве Чурилова) Лидия Алексеевна (1875? 1937), русская писательница. В 1894 1924 актриса Александринского театра. Проза для детей и юношества: повести из жизни женских закрытых учебных заведений (Записки… … Большой Энциклопедический словарь

ЧАРСКАЯ Лидия Алексеевна - ЧАРСКАЯ (наст. фам. Воронова, в замужестве Чурилова) Лидия Алексеевна (1875? 1937), русская писательница. В 1894 1924 актриса Александринского театра. Проза для детей и юношества: повести из жизни женских закрытых учебных заведений («Записки… … Энциклопедический словарь

Учебное заведение - прежнее название в дореволюционной России, а впоследствии и в СССР и Российской Федерации (до 1992 года) образовательного учреждения. В соответствии с действующим российским законодательством это учреждение, осуществляющее образовательный процесс … Википедия

Учебные заведения - Учебное заведение прежнее название в дореволюционной России, а впоследствии и в СССР и Российской Федерации (до 1992 года) образовательного учреждения. В соответствии с действующим российским законодательством это учреждение, осуществляющее… … Википедия

К княжне Зизи в обществе относятся с предубеждением. Ее имя часто повторялось в гостиной моего опекуна. Компаньонка тётушки, небогатая вдова Мария Ивановна, рассказала ее историю.

Княжна Зизи жила вместе с маменькой и старшей сестрой Лидией. Старая княгиня все время болела, И княжна в письмах к Маше постоянно жаловалась на скуку. Летом ещё выезжали в Симонов монастырь, а зимой - хоть плачь. Одно утешение было у княжны - читать книги. Она читала всего Карамзина, читала «Клариссу», которую маменька накрепко запирала в шкап, весь «Вестник Европы»... Более же всего приглянулись ей чудесные стихи Жуковского и Пушкина.

Между тем старая княгиня случайно познакомилась с молодым человеком, очень приятным и обходительным. Владимир Лукьянович Городков стал бывать в доме, даже развеселил княгиню, и она съездила с дочерьми в Гостиный двор. Но затем княжне снова пришлось страдать. Матушка постоянно отсылала ее из гостиной под разными предлогами, как только Городков появлялся. Как же горько было княжне сидеть наверху по приказу матери, пока Городков, весёлый, смешливый, занимает маменьку с Лидией. Наконец Зизи поняла: мать хочет, чтобы Лидия, как старшая, вышла замуж раньше. И ещё: что сама она давно и страстно влюбилась во Владимира Лукьяновича. В день помолвки княжне стало дурно, и даже пришлось вызывать доктора А вскоре после свадьбы умерла мать, взявши с Зизи слово заботиться о Лидии и ее детях. Так и вышло. Всем хозяйством в доме заправляла Зизи. Она заботилась обо всех житейских мелочах, о домашнем уюте, об удобствах Городкова Она почти самовластно управлялась с хозяйством и слугами - сестра в это не вникала. Зато в доме был порядок, и Городков был всем доволен. По вечерам он даже отдавал отчёт Зинаиде в управлении имением.

День ото дня привязанность Зизи к Городкову возрастала. С бьющимся сердцем и с холодной решимостью уходила Зизи после вечерних бесед в свою комнату и бросалась на свою постель. Когда у Лидии родилась дочка, Зизи посвятила себя служению племяннице. Но вот как-то старая приятельница Зизи, Мария Ивановна, отправила к ней письмо из Казани со своим знакомым Радецким, ехавшим в Москву. Это был приличный молодой человек, недурной собою, не без состояния, он писал стихи и обладал характером романтическим. Радецкий влюбился без памяти в Зинаиду. Он стал бывать в доме почти каждый день, разговаривал с княжной подолгу и обо всем. Но как-то случайно Радецкий поссорился с Городковым, и ему отказали от дома Когда бы он ни приехал - хозяев нету. Случай помог ему: княжна пошла в церковь, и слуги, задобренные полтинниками, сказали, где ее искать. Радецкий действительно нашёл Зизи в полутёмной церкви за столбом. Она стояла на коленях и горячо молилась. На ее лице были слезы. И трудно было поверить, что это - только от одной набожности. Нет, тайная скорбь выражалась в ней несомненно. Влюблённый юноша остановил княжну после службы, заговорил с ней и признался в своих чувствах.

Казалось, сам вечер, тихий, безмятежный, последние лучи солнца, озаряющие лицо княжны, располагали к откровенности. Княжна задумалась над словами молодого человека, над его признанием. Вероятно, в глубине души она и сама чувствовала себя несчастной. Княжна не дала решительного ответа, но обещала через несколько часов прислать домой к нему записку. Не прошло и получаса, как он получил письмо с согласием и пожеланием совершить брак как можно скорее. Радецкий уже хотел чуть свет хлопотать о венчании, чтобы завтра же совершить брак. Но вдруг приходит новое письмо от княжны с извинениями, что она не любит его и не может стать его женой. Радецкий тут же уехал. Но он подозревал, что решение княжны было принято не без участия Городкова, которого она боготворила, а он считал злым гением своей возлюбленной. Дело же было так. Когда княжна, бледная и трепещущая, решилась объявить Лидии и ее мужу о том, что выходит замуж, ее сестра захохотала, а Городков побледнел. После того он пришёл к Зинаиде как бы для того, чтобы позаботиться о ее имении, о ее приданом. Княжна начала с жаром ото всего отказываться... Городков с усилием сказал, что это было бы неприлично, что сама княжна об этом пожалеет... и потом новая привязанность вытеснит прежние... Это был намёк на тёплые отношения между Городковым и княжной, установившиеся в последнее время. Городков называл ее единственным другом, настоящей матерью Пашеньки. Вспомнить все это в ту минуту, когда она решилась было выйти замуж, покинуть этот дом, этого мужчину - единственного, кого она любила - и не имела права любить... Все это было выше ее сил. На другой день утром она отказала Радецкому.

Но тут новое происшествие потребовало всех сил и всего мужества княжны. Лидия была снова беременна. Но она продолжала, несмотря на советы врачей, ездить на балы и танцевать. Наконец она заболела. Доктора созвали консилиум. Лидия выкинула, и состояние ее сделалось весьма опасным. Она чувствовала, что ей недолго осталось жить. Иногда она просила Зинаиду стать женой Городкова после ее смерти. Иногда же на неё находила ревность, и она обвиняла мужа и Зинаиду в том, что они только и дожидаются ее смерти. А в это время Мария Ивановна в Казани узнала кое-что о тайных намерениях Городкова и о настоящем положении имения Зизи и Лидии. Она отослала подруге подлинник письма Городкова, из которого следовало, что он продаёт имение частями, задёшево, лишь бы получить деньги наличными. Он хочет получить своё, отдельное - а вместе с тем воспользоваться и второю половиною имения, принадлежащей Зизи... Словом, он думает о себе, а не о Лидии и не о дочке...

Узнав обо всем, княжна прямо с письмом едет к предводителю дворянства. Затем, когда Городкова не было дома, вместе с предводителем и двумя свидетелями она появилась в комнате умирающей Лидии. Лидия подписала завещание, в котором предводитель был назначен душеприказчиком и опекуном в помощь Владимиру Лукьяно-вичу, а дети сверх того вручались Зинаиде под ее особое попечение.

Неизбежное свершилось - Лидия умерла. Городков заставил Зинаиду съехать из дома, затем очернил в глазах окружающих. Когда прочли завещание, он заявил, что его жена была должна ему сумму большую, чем стоит имение. Он предъявил даже заёмные письма, объясняя, что делает это только затем, чтоб сохранить имение для детей от чужого управления... И опять все плакали и вздыхали только о коварстве интриганки Зинаиды. Опекун упрекал княжну, что она выставила его дураком. Но Зинаида точно знала, что сестра ее не могла брать денег у мужа: Владимиру Лукьяновичу было нечего ей дать. Но доказательств у неё не было. Даже письмо, открывшее ей глаза, она отдала Городкову. Предводитель отказался вести дело. Но Зинаида сама подала в суд о безденежности заёмных писем Лидии. Она видела, что Городков завёл связь с одной безнравственной женщиной, которая вытягивала из него деньги и понуждала повенчаться. Для этого процесса нужны были деньги, поэтому ей пришлось подать вторую просьбу о разделе имения. И наконец третью - о разорении, сделанном Городковым в имении. Все средства были исчерпаны, княжне предстояло публично присягнуть в церкви в истине своих показаний... Но тут снова вмешалось провидение. Городкова разбили лошади. После его смерти девушка вновь обрела свои права над имением и над воспитанием племянницы.

Пересказал