Биография Герберт Уэллс Человек-невидимка — художественный анализ. Литература XIX века. Рецензии на книгу человек-невидимка Жанр произведения человек невидимка

«Человек-невидимка». Этот роман - одно из хрестоматийных сочинений Уэллса. Он демонстрирует замечательную черту его таланта - способность осветить уже не новую тему с неожиданной стороны. Мечта стать невидимым и таким образом обрести сказочное могущество и власть издавна пленяла умы. Этот мотив можно найти уже в фольклоре, в сюжетах о шапке-невидимке. Уэллс подходит к проблеме с научной точки зрения. Его Гриффин после многолетних целеустремленных экспериментов в лаборатории делает удивительное открытие, следуя известному постулату физики: «Если тело не отражает, не преломляет и не поглощает света, то оно не может быть видимым».

«Человек-невидимка» - самый «реальный» из фантастических уэллсовских романов, среди других произведений этого жанра. Действие разворачивается в английском провинциальном городке; фантастический элемент, вытекающий из метаморфозы главного героя, сосуществует с юмором и описаниями быта. Уэллс умеет прорваться в будущее и в то же время схватывает конкрет­ные детали обыденной действительности. В «Человеке-невидимке» важна тема «маленьких людей» - обывателей и мещан, - тема, которая позднее получит развитие в серии бытовых рома­нов писателя.

Шаг за шагом, интригуя читателя, Уэллс подводит его к осмыслению «невидимости» своего героя. В начале Гриффин показан через призму восприятия других персонажей: обитателей Айпинга, хозяев гостиницы «Кучер и кони», констебля, священника, учителя. Все они являют собой разновидности типа английского мещанина, к которому Уэллс будет не раз возвращаться во

многих своих книгах. В «Человеке-невидимке» они с единодушной неприязнью реагируют на вторжение в их среду «инородного тела», и это вызывает немало комических ситуаций, конфликтов. Писатель исследует природу менталитета обывателя. Казалось бы безобидные провинциалы становятся опасными, когда сплачиваются перед лицом общего «врага», участвуют в массовой облаве на «невидимку» и безжалостно его уничтожают.

Фигура главного героя, ученого и человека, противоречива и неоднозначна. С одной стороны, Уэллс запечатлел свой излюб­ленный тип энергичного и умного исследователя: Гриффин даже несколько романтически одержим страстью к науке. С другой стороны, ради науки он поступается морально-этическими соображениями: похищает деньги у отца, доводя его тем самым до самоубийства. Гриффин оттеняется явно негативно обрисованной фигурой Кемпа, своего коллеги. Кемп, которому Гриффин расска­зывает свою историю, олицетворяет мещанский дух: он законопослушен, идет лишь безопасными тропами. Гениальный Гриффин трагически изолирован от общества, что скорее его беда, чем вина. Одиночеством объясняется его индивидуализм, психология изгоя и отщепенца. Уэллс дает понять: наука имеет смысл тогда, когда обращена на благо человечества, содействует прогрессу. Между тем удивительное открытие Гриффина служит только ему одному: для него это способ самоутверждения. Уверовав в соб­ственную исключительность, он уподобляется сверхчеловеку ницшеанского толка. В последних главах романа открываются явно негативные стороны характера героя. Отринутый Кемпом, ожесточившийся Гриффин начинает грабить, убивать, дает волю злому, мстительному чувству. Финальная сцена, когда герой умирает, растерзанный толпой, подчеркивает трагизм ситуации. Перед взорами присутствующих - не опасный «демонический» преступник, а простой смертный: на земле распростерто голое, жалкое, изби­тое, изувеченное тело мужчины лет тридцати. Так завершает свой «странный и страшный жизненный путь Гриффин - первый из людей, сумевший стать невидимым», - комментирует эту сцену романист и добавляет: «Гриффин - даровитый физик, равного которому еще не видел свет».

За внешним, событийным планом обнаруживается второй план - притчевый. Этот роман - история о трагичном положении таланта, попавшего в среду завистников и мещан. Уэллс верит в прогресс науки и тревожится по поводу того, что косная мещанско-обывательская стихия часто бывает враждебна новаторскому, творческому началу. Эта мысль одна из глубинных для писателя.

«Машина Времени», «Остров доктора Моро», «Человек-невидимка» закрепили за Уэллсом статус одного из пионеров научной фантастики. В его творчестве обозначились многие особенности проблематики и поэтики научно-фантастической литературы, которая получит столь интенсивное развитие в XX в. у С.Лема, А.Кларка, И.Ефремова, Р.Бредбери, А.Азимова, Р.Шекли, братьев Стругацких и др.

"Это был человек, чье слово оказывалось лучом света в тысячах темных уголков. С самого начала века всюду - от Арктики до тропиков, - где молодые мужчины и женщины хотели освободиться от умственного убожества, предрассудков, невежества, жестокости и страха, Уэллс был на их стороне, неутомимый, жаждущий вдохновлять и учить..."

Так говорил в 1946 году Джон Бойнтон Пристли, английский писатель младшего поколения, выступая на похоронах Уэллса. Действительно, Уэллс положил жизнь на то, чтобы помочь людям "освободиться от умственного убожества, предрассудков, невежества, жестокости и страха". Об этом же мечтали просветители XVIII века Вольтер, Дидро, Свифт, и к моменту Французской революции 1789 года казалось, что они выполнили свою задачу. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Биография Герберт Уэллс Человек-невидимка. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений. ) Но буржуазное общество породило новые жестокости, страхи и предрассудки. А это значило, что должны прийти новые просветители. Уэллс был в их числе - среди главных.

Замечательным в Уэллсе было то, что он умел говорить о вещах, важных для миллионов людей. При этом он не только отвечал на их вопросы, но и помогал эти вопросы поставить, иными словами - увидеть и осознать многие проблемы собственной жизни.

Для этого надо было не только хорошо знать, чем сегодня живет мир. Еще нужнее было знать людей, с которыми разговариваешь. Уэллс знал их отлично, потому что был одним из них. Их судьбы, их тревоги он понимал через свои.

Уэллс принадлежал к тому слою общества, который сформировался по-настоящему как явление массовое лишь в восьмидесятые - девяностые годы прошлого века, - к демократической интеллигенции. Люди, зарабатывавшие себе на жизнь умственным трудом, приходили отныне не из среды духовенства и дворянства, а из тех кругов, которые раньше, особенно если речь шла о литературе и искусстве, не очень принимались в расчет: из мелких лавочников, господских слуг, невысоких военных чинов, порой даже из мастеровых. Конечно, подобное происхождение было необязательным. Но тон задавали отныне именно они. Связанные тысячью нитей со своей старой средой и вместе с тем возвысившиеся над ней, рвущиеся к успеху и при этом достаточно еще осознающие свою ответственность перед теми, от чьего имени говорили, эти люди многое определяли в духовной жизни Европы. Были ли у них у всех одни и те же взгляды? Нет, конечно. Но в одном они сходились все или почти все: в мире надо многое менять. Задачу свою они видели не в том, чтобы в тысячный раз разрабатывать старое, а в том, чтобы открывать новое. Они несли в душе предчувствие какой-то невиданной перемены. Какой она будет? Когда произойдет? Кто знает! Но, наверно, ждать осталось недолго. И надо приближать эту перемену - расшатывать старое, опостылевшее, показывать несправедливость жизни. Кем-кем, а традиционалистами этих новых пришельцев назвать было нельзя. Они ведь знали оборотную сторону "старых добрых традиций".

Герберт Уэллс знал ее еще лучше других. Его родители были из "господских слуг", составлявших в Англии XIX века чуть ли не отдельное сословие - со своими убеждениями и предрассудками, своей табелью о рангах, своей гордостью и старательно подавляемым чувством социальной неполноценности. Именно последнее, видимо, и заставило Сару и Джозефа Уэллс, едва они поженились, искать самостоятельного положения в обществе. Оно скоро нашлось - в виде посудной лавки в маленьком, захолустном Бромли. В витрине стояла фигура Атласа, и дом назывался "Атлас Хаус". Бромлейскому Атласу не приходилось, однако, тащить на своих плечах слишком большой груз: лавчонка была жалкая, домишко захудаленький. И, что хуже всего, лавка почти не приносила дохода. Семья бедствовала. Ели не досыта, в одежде ходили штопаной-перештопаной. Но детей учили, надеялись вывести в люди - например, определить в мануфактурную торговлю. На большее, само собой, не замахивались.

Раз привлекши его к себе, биология на всю жизнь определила многие стороны его мышления. Особенно он был благодарен за это зоологии, которой непосредственно занимался у Хаксли. "Изучение зоологии в то время, - писал он потом, - складывалось из системы тонких, строгих и поразительно значительных опытов. Это были поиски и осмысление основополагающих фактов. Год, который я провел в ученичестве у Хаксли, дал для моего образования больше, чем любой другой год моей жизни. Он выработал во мне стремление к последовательности и к поискам взаимных связей между вещами, а также неприятие тех случайных предположений и необоснованных утверждений, которые составляют главный признак мышления человека необразованного, в отличие от образованного".

Биологию Уэллс не оставил. В 1930 году он совместно со своим сыном, видным биологом, впоследствии академиком, и внуком своего учителя Джулианом Хаксли, успевшим сделаться к тому времени одним из светил научного Лондона, выпустил книгу "Наука жизни", которая представляла собой популярный, но очень серьезный и полный курс этой науки. Уже очень немолодым человеком он защитил докторскую диссертацию по биологии. И все-таки литература в этом соперничестве победила.

Уже на второй год своего пребывания в университете Уэллс больше занимался литературой, чем наукой. На третий год он был уже одним из худших студентов, экзамены за последний курс не сдал и диплом получил лишь много лет спустя. Зато написал несколько рассказов и начал повесть.

Повесть эта называлась "Аргонавты хроноса". Когда Уэллс, сделавшись опытным и признанным писателем, ее потом прочитал, она так ему не понравилась, что он скупил и сжег весь нераспроданный тираж журнала, где она была напечатана. Разыскать ее потом оказалось непросто, и перепечатали ее только в 1961 году, пятнадцать лет спустя после смерти Уэллса. И тут выяснилось, какую неблагодарность проявил писатель по отношению к своему раннему детищу - ведь от "Аргонавтов хроноса" пошел весь Уэллс.

Конечно, поминая "Аргонавтов" недобрым словом, он был по-своему прав: и название было претенциозное, и сюжет нескладный, и герои какие-то неестественные. Но Уэллс очень скоро понял, насколько все это плохо, и кинулся переделывать свою повесть. Когда он изменил название, оно стало звучать "Машина времени". Он начал писать один за другим новые ее варианты, и возникли ситуации и образы, из которых выросли затем "Война миров", "Когда спящий проснется", "Первые люди на Луне", а отчасти и "Человек-невидимка". В окончательном варианте он эти напластования отбросил. Нужно было освободить сюжет от всего лишнего, уводившего в сторону. Зато потом ему было откуда черпать материал для новых романов, посыпавшихся на читателя, как из рога изобилия.

Подъем Уэллса был триумфальным. "Машина времени" еще печаталась, а уже появились восторженные рецензии на нее. В тот же месяц, когда закончилась журнальная публикация, в мае 1895 года, она была опубликована отдельным изданием сразу в Англии и США. Книга произвела еще большее впечатление, чем журнальная публикация. Ее читали взахлеб, автора называли гением. Смелость и нежелание угождать устоявшимся мнениям публики, выразительный, энергичный стиль, необычность манеры, живое воображение - вот неполный список достоинств, открытых критиками в Уэллсе после выхода его первого романа.

Впоследствии Уэллс не очень одобрительно отзывался о "Машине времени". Он находил в ней множество недостатков. Но правы были, пожалуй, все же благожелательные критики, а не он. Машина времени, изобретенная Уэллсом, оказалась одним из начал новой научной фантастики. Дальность ее полета, способность покрывать расстояния в тысячи веков, давала возможность ставить проблемы огромного значения и охватывать взором сотни тысячелетий. Литература благодаря ей приобретала возможность мыслить почти в тех же временных масштабах, в каких мыслила биология, заново открытая Дарвином. Недаром последующая фантастика так ухватилась за эту идею. "Технических" вариантов машины времени существуют сейчас десятки, рассказов и романов, где используется этот "вид транспорта", - сотни, а может, и тысячи. Не это ли породило недовольство Уэллса своим романом? Он ведь упустил столько возможностей! Но разве одному человеку под силу было все это осуществить?

В одном отношении, впрочем, Уэллс был прав. В "Машине времени" есть некоторая суховатость. Масштаб мышления автора необыкновенно велик, но изложено все это несколько суммарно. Кому, как не автору, было это заметить? И, как всегда, недовольство собой принесло добрые плоды. В последующих романах он старался, не утеряв широчайшей проблематики "Машины времени", быть во всем как можно конкретней, обживать все через быт, больше заниматься психологией своих персонажей.

Наибольшим успехом его на этом пути был "Человек-невидимка" (1897).

Поначалу судьба этого романа сложилась не очень счастливо. Критика не поняла ни мыслей, в нем заключенных, ни художественных его достоинств. Сама по себе идея описать похождения невидимки казалась банальной. Разве не появлялись уже невидимки в десятках сказок? Этого ли следовало ждать от писателя, поразившего всех своей научной выдумкой? Справедливость, впрочем, скоро восторжествовала. "Человек-невидимка" сразу же полюбился публике, и критике пришлось пересматривать свои позиции.

К тому же собратья по перу приняли новый роман Уэллса восторженно. Вот что писал, например, о нем Джозеф Конрад, один из самых популярных писателей того времени: "Поверьте, ваши вещи всегда производят на меня сильнейшее впечатление. Сильнейшее - другого слова не подберешь, поверьте мне, реалист фантастики... Если хотите знать, меня больше всего поражает ваша способность внедрить человеческое в невозможное и при этом принизить (или поднять?) невозможное до человеческого, до его плоти, крови, печали и глупости. Вот в чем удача! В этой маленькой книжке вы достигли своей цели с поразительной полнотой. Не буду говорить о том, как счастливо вы нашли сюжет. Это должно быть ясно даже вам самому. Мы втроем (у меня сейчас гостят два приятеля) читали книгу и с восхищением следили за хитрой логикой вашего повествования. Это сделано мастерски, иронично, безжалостно и очень правдиво". "Сила Уэллса в том, что он не только ученый, но и талантливейший исследователь человеческого характера, в особенности - характера необычного, - писал о "Невидимке" другой крупный романист, Арнольд Беннет. - Он не только искусно опишет вам научное чудо, но и заставит его совершиться в какой-нибудь захолустной деревушке. Он будет атаковать вас с фронта и тыла, пока вы не подчинитесь до конца его волшебным чарам".

Это был перелом. До тех пор об Уэллсе зачастую говорили как об ученом, умеющем писать. Теперь о нем заговорили как о писателе, умеющем мыслить. Эта перемена в отношении к Уэллсу была такой основательной, что его даже не раз потом корили за те или иные отступления от строгой научной истины.

Подобные обвинения несправедливы. Фантастика по природе своей связана с тем, что принято называть "неполное знание". Когда о том или ином предмете мы знаем все (вернее - почти все, поскольку знать все невозможно), становится не о чем фантазировать. Уэллсу было о чем. Он всегда предпочитал такие сюжеты, которые подводили бы к областям знания, недостаточно разработанным. Но в пределах заданного добивался той меры достоверности, какая только была возможна.

Так же обстояло дело и с "Человеком-невидимкой". То, что Уэллс выбрал сюжет, не раз использованный в сказках, конечно, делало его задачу труднее. Но он показал, как можно с ней справиться.

У него, правда, был в этом смысле предшественник - американский писатель-романтик Фиц-Джеймс О"Брайан. У О"Брайана есть рассказ "Кем оно было?" (1859), где рассказывается о некоем таинственном невидимом существе, нападающем на всех, кто поселяется в "его" доме. Герою рассказа удается, однако, его осилить, и он со своим другом, доктором, пытается выяснить тайну его невидимости. Объяснения эти сугубо научные, и во многом они предвещают те, которые приведет потом Уэллс в "Человеке-невидимке". Однако Уэллсу это удалось намного лучше.

На протяжении нескольких страниц он доказывает, что, если бы коэффициент преломления солнечных лучей в человеческом теле был равен коэффициенту преломления воздуха, человек стал бы невидимым. Доказывает, приводя примеры житейские, убедительные, научно неоспоримые. Правда, замечает он, на это можно возразить, что человек непрозрачен, но это верно только с житейской, а не с научной точки зрения, поскольку человеческий организм состоит в основном из прозрачных бесцветных тканей.

Лишь после этого популяризатор уступает место фантасту, но ни интонация, ни манера изложения не меняются, и читатель с такой же готовностью верит вымыслу, с какой только что верил научной истине. Речь идет на сей раз о том, как практически достичь невидимости и какие технические средства следует для этого применить. Выпив несколько специально составленных снадобий, рассказывает Гриффин, герой Уэллса, сумевший достичь невидимости, он подверг себя действию лучей, испускаемых построенным им аппаратом. Что это за лучи, каков был аппарат, читатель, разумеется, никогда не узнает, но он верит писателю, потому что все подробности опыта изложены очень достоверно. После того как Гриффин провел первый опыт, сделав невидимой кошку, у нее сохранилось радужное вещество на задней стенке глаза. Сам Гриффин после превращения, "подойдя к зеркалу... увидел пустоту, в которой еле-еле можно было еще различить туманные следы пигмента на сетчатой оболочке глаз".

Уэллса потом дважды - Беннет в упоминавшейся рецензии на "Невидимку" и известный наш популяризатор науки Я. Перельман в "Занимательной физике" - обвиняли в серьезной научной промашке. Человек-невидимка был бы слеп, говорили они. Обвинение было несправедливым. Предусмотрев, что глаза Гриффина не приобрели полной прозрачности, Уэллс предохранил его от слепоты. Правда, потом он забыл об этом и, читая "Занимательную физику", решил, что в самом деле допустил большую оплошность. Встретившись 1 августа 1934 года в Ленинграде с Я. Перельманом, он перед ним за нее извинялся. Как может увидеть внимательный читатель - совершенно напрасно.

Столь же основательно Уэллс объясняет и то, почему глаз сохранил пигментацию. Оказывается, невидимым можно сделать все, кроме пигмента. Если Гриффину вообще удалось превратиться в невидимку, то лишь потому, что он альбинос.

Подобного рода оговорки очень много значат в "Человеке-невидимке". Они служат убедительности повествования. Волшебнику доступно все, ученый же действует в заданных пределах. Он все время вынужден отделять осуществимое от неосуществимого. Поэтому, заводя речь об ограниченности возможностей Гриффина, Уэллс, по сути дела, заставляет нас тверже верить в научную состоятельность его эксперимента. Бывшая сказка как-то незаметно и очень естественно становится научной фантастикой.

Достоверность "Человека-невидимки" необыкновенная. Здесь все наглядно и осязаемо. И от этого становится особенно интересным. Мы вместе с бродягой Марвелом рассматриваем пожертвованные ему башмаки с вниманием, с каким никогда, быть может, не рассматривали собственные. Чему тут удивляться - ведь это главная принадлежность его, так сказать, "спецодежды"! Мы с не меньшим удивлением, чем сами герои, замечаем вдруг стакан, повисший в воздухе, и револьвер, движущийся в сторону дома, осажденного невидимкой. Мы наблюдаем, как Гриффин курит, и для нас, как на уроке анатомии, обозначается его носоглотка. Для нас оказывается необыкновенно занимательным, как человек снимает рубашку, поскольку ничто не отвлекает нашего внимания - ее снимают с невидимого тела. Мы видим в каждый из этих моментов что-то одно - стакан, револьвер, причудливые изгибы табачного дыма, рубашку. И так во всем. Впоследствии, когда создавалась английская кинематография, Уэллс занял заметное место в этом новом виде искусства. Но приемы кино можно найти у него задолго до того, как он впервые посмотрел первый в своей жизни фильм. Прежде всего тот прием, который кинематографисты называют "крупным планом". В "Человеке-невидимке" этот прием оказался особенно нужен. Фантастическое здесь доказывается через реальное. Через подчеркнуто реальное. "У Герберта Уэллса увидеть - значит поверить, но здесь мы верим даже в невидимое", - заметил о "Человеке-невидимке" один английский критик.

Сказка это или добротное реалистическое повествование?

Во всяком случае, фантастическая посылка разработана совершенно реалистическими средствами. Здесь показано все, что нужно, доказано все, что возможно.

Нет, мы напрасно стали бы искать в "Человеке-невидимке" эдакого тайного злодея, нашептавшего что-то Гриффину на ухо. Такого персонажа нет ни в этом романе Уэллса, ни в любом другом, им написанном. И все-таки Гриффин говорит не от своего лица. Даже не от лица кого-либо из своих друзей. Он законченный индивидуалист, и друзей у него нет. Как это ни парадоксально, он говорит от имени тех, кого ненавидит.

Города Айпинга нет на карте, равно как и города, где Гриффин начал свои эксперименты. И вместе с тем всякий желающий мог без труда их увидеть. Для этого достаточно было посетить любой из провинциальных английских городков. Такой хотя бы, как Бромли.

Здесь нашлись бы такой же точно трактир, пусть название его было бы не "Кучер и кони", очень похожая хозяйка и как вылитые - пастор, аптекарь и прочие обыватели. Люди это все добродушные, незатейливые, и если что и вызывает их шумный протест, то это вещи, которые совершенно так же задели бы всякого. Кому, скажем, понравится, если его схватить за нос невидимой рукой? Но их-то и ненавидит Гриффин. За их недалекость, за их косность, за их неспособность хоть сколько-нибудь заинтересоваться тем, что составляет предмет всех его интересов и цель его жизни, - наукой. А впрочем, за это ли только? Достойна ли их ограниченность такого сильного с его стороны чувства? Нет, конечно. Хуже другое. Гриффин чувствует свое внутреннее с ними родство. Ему нужно напряжение всех внутренних сил, чтобы от них оторваться. Это ему не удается. Разве что обособиться. Он такой же мещанин, как они, он выражает их подавленные, неоформленные, но глубоко укоренившиеся представления о силе, власти, величии. Уэллс потом вспоминал, что, разрабатывая образ Гриффина, думал об анархистах. В другие времена он мог бы назвать кого-то другого. Но всякий раз речь шла бы о том или ином политическом течении, опирающемся на мещанина. Правда, особого - взбесившегося.

Гриффин - человек, совершивший научный подвиг, и Гриффин - маньяк, одержимый жаждой власти, Гриффин - порождение мещанской среды и Гриффин - ее жертва, - какой сложный, глубоко коренящийся во многих тенденциях XX века образ создал Уэллс! И в какую "крепкую", выразительную, соразмерную во всех своих частях книгу его вписал!

Удивительно ли, что "Человек-невидимка" самое по сей день читаемое произведение Уэллса? И не только читаемое. По мотивам "Человека-невидимки" было сделано несколько кинофильмов. Два из них известнее других. Первый немой фильм "Невидимый вор" был поставлен в 1909 году французской фирмой "Пате". Второй (он так и назывался "Человек-невидимка") - в 1933 году американским режиссером Джемсом Уэйлом. Этот фильм был у нас в прокате и пользовался большим успехом. Уэллс отзывался о нем с похвалой.

В 1934 году он даже заявил, что если "Человека-невидимку" читают не меньше, чем в год его появления, то этим он обязан исключительно превосходному фильму Уэйла. Он, впрочем, ошибался. "Невидимку" Уэйла сейчас никто не смотрит, роман Уэллса читают по-прежнему.

Литературным подражаниям этому роману тоже нет числа. Вскоре после выхода "Человека-невндимки" чрезвычайно популярный в те годы английский писатель Джильберт Честертон, вечный оппонент Уэллса, написал рассказ о человеке "интеллектуально невидимом" - его не замечают просто потому, что он всем примелькался. Гораздо ближе следовал Уэллсу Жюль Верн. Этот великий фантаст не сразу оценил своего английского собрата, и первое его интервью о нем, сделанное в 1903 году, звучит не очень уважительно. Но уже год спустя Жюль Верн заговорил об Уэллсе в ином тоне, а когда в 1910 году был посмертно опубликован его роман "Тайна Вильгельма Шторица", выяснилось, что на склоне лет он даже принялся ему подражать, - в этом романе Жюль Берн довольно близко следовал фабуле "Человека-невидимки". Много подражали Уэллсу и после этого. "Отец американской научной фантастики" Хьюго Гернсбек использовал в одном из эпизодов своего главного романа "Ральф 124 С 41 + " (1911), действие которого происходит в 2660 году, "аппарат, делающий твердые тела светопроницаемыми" и тем самым (до тех пор, пока он их облучает) невидимыми. Этот аппарат был создан героем Гернсбека после того, как "экспериментирование с ультракороткими волнами убедило его в том, что можно добиться полной прозрачности любого предмета, если придать ему частоту колебаний, равную частоте света". Впрочем, подобного рода технические подробности не всех увлекают в той же мере, что Гернсбека. Совсем, например, обошелся без них Рей Бредбери в "Мальчике-невидимке", да они были бы и неуместны в этом написанном словно в подражание Честертону рассказе о полубезумной одинокой старухе, которая, чтобы удержать при себе мальчика, уверяет его, что сделала его невидимкой. Моментами, однако, этот парадоксально-романтический рассказ очень близок все-таки к Уэллсу. Так, совсем по-уэллсовски сделана сцена, где старуха говорит мальчику, что невидимость постепенно "смывается" с него и он по частям "проявляется". В какой-то момент он еще без головы, потом виден уже весь. Это очень похоже на ту сцену из "Человека-невидимки", где Гриффин, срывая с себя бинты и одежду, "растаивает в воздухе". Просто там герой исчезает, здесь возникает. Много написано на тему Уэллса и иных рассказов, веселых и непритязательных. Таков, например, рассказ английского писателя Нормана Хантера "Великая невидимость" (1937) - о невидимом стекле, на которое все налетают...

"Человек-невидимка" воплотил многие лучшие черты писательской манеры Уэллса. Здесь перед нами воистину "реалист фантастики". Это и обеспечило ему такое признание. Но "Человек-невидимка" существует в окружении других романов Уэллса. К моменту, когда он был создан, за плечами писателя, кроме "Машины времени", был еще и "Остров доктора Моро", не признанный современниками, но очень скоро тоже сделавшийся классикой. Впереди были "Война миров", "Когда спящий проснется", "Первые люди на Луне". Все эти, как их принято называть, "романы первого цикла" объединяло не только общее происхождение от "Аргонавтов хроноса". В них жила единая мысль, они были направлены к общей цели.

То же самое можно сказать и о рассказах Уэллса. В качестве новеллиста он выступал не очень долго. Если не считать одного опыта ранних лет, "Рассказа о XX веке", опубликованного в 1887 году в небольшом студенческом журнале (Уэллсу был тогда двадцать один год), а потом на многие десятилетия забытого и автором и, что еще важнее, издателями, рассказы Уэллса впервые появились в печати в 1894 году почти одновременно с журнальным вариантом "Машины времени". Они продолжали регулярно появляться в газетах и журналах на протяжении тех лет, в течение которых Уэллс писал романы первого цикла, но потом их поток вдруг иссяк, и после 1903 года каждый новый рассказ был событием все более редким. Рассказы, включенные в этот сборник, охватывают весь этот период. "Похищенная бацилла" числится среди первых рассказов, принесших Уэллсу славу. Она была опубликована уже в июне 1894 года. "Волшебная лавка" появилась ровно восемь лет спустя, в июне 1903 года, среди рассказов, которыми Уэллс закончил регулярную деятельность новеллиста.

Изменилась ли за эти годы его манера? Пожалуй, нет. Конечно, рассказы он писал самые разные, но почти всё, что он мог в конце, он умел уже в самом начале. Рассказы Уэллса, о каких бы чудесах в них речь ни шла, всегда очень бытовые, часто юмористические, со множеством жизненных примет и деталей, с лаконичными, но достаточно точными и выразительными характеристиками персонажей. Вот уж где он всегда "реалист фантастики"! Необычное открывается в его рассказах не бесстрашным искателям приключений, а людям вполне заурядным, и это столкновение невероятного с обыденным дает по воле писателя эффект самый разнообразный. Порой нам смешно, порой грустно. Марсианские просторы воочию являются затравленному семьей старому антиквару и чучельнику ("Хрустальное яйцо", 1897), а способность творить чудеса достается недалекому конторщику, до того недалекому, что Уэллсу не стоит большого труда извлечь из этой ситуации столько комического, что, пожалуй, хватило бы на два-три юмористических рассказа. ("Человек, который мог творить чудеса", 1898). В рас сказе "Замечательный случай с глазами Дэвидсона" (1895) Уэллс очень серьезен: он прорабатывает на материале индивидуального человеческого опыта один из гипотетических случаев пространственно-временных отношений. Но в "Похищенной бацилле" и "Новейшем ускорителе" (1901) он снова - хотя речь и в том и в другом случае идет о вещах достаточно важных - заставляет нас громко смеяться. Чего стоит хотя бы эпизод из "Новейшего ускорителя" с собакой, упавшей с неба! Или гонки кебов из "Похищенной бациллы"!

При этом Уэллс отнюдь не стремится писать рассказы специально "смешные" или, скажем, "страшные". Он добивается эстетического эффекта более сложного. Разве в "Похищенной бацилле" он так уж хотел нас посмешить? Нет, конечно. Фигура анархиста из этого рассказа (первый набросок образа Гриффина) выглядит и смешно и немного трагично. Перед нами человек, вознамерившийся отомстить обществу способом диким и безобразным, но не общество ли так его ожесточило? Он одержим манией величия, но не оттого ли она возникла, что его всю жизнь унижали? Рассказы Уэллса никак не назовешь "плоскостными", они достаточно объемны, и это качество им придает прежде всего масштаб мысли автора. За простым здесь прочитывается очень многое.

Самый, может быть, интересный в этом отношении рассказ - "Волшебная лавка". Он относится к тому жанру, который в англосаксонских странах принято, в отличие от научной фантастики, называть "фэнтази" - "фантазия". О науке здесь, конечно, речь не идет. Владелец лавки с этим вполне обычным для английских детей названием (в одном Лондоне игрушечных магазинов под вывеской "Волшебная лавка" наберется, пожалуй, добрый десяток) - волшебник всамделишный и бесспорный, к тому же из самых изобретательных, наделенный жутковатым чувством юмора и немалым знанием людской психологии. Но игра, которую он затевает с Джипом и его отцом (видимо, самим Уэллсом; сына писателя звали Джип, и одним из их любимых занятий было покупать вместе оловянных солдатиков, комната для игр в их доме была буквально ими завалена), достаточно назидательна. Добрый (а может быть, злой?) волшебник желает показать, насколько ребенок превосходит взрослого своим ощущением чудесного, а значит, насколько более он открыт всему новому и необычному, насколько более готов встретить возможные перемены. Люди, приверженные привычному, устоявшемуся, данному раз и навсегда, были Уэллсу ненавистны. В этом он видел одну из самых неприятных для него сторон буржуазного сознания. Эту невосприимчивость к новому Уэллс хотел разрушить своими рассказами - и формой их и содержанием. "Волшебная лавка" - из удачнейших тому примеров.

В рассказах и романах Уэллса мир удивительно подвижен и подвержен чудеснейшим переменам. Он не только способен меняться, - даже сегодняшний, для всех привычный мир можно видеть очень по-разному.

В "Машине времени" Путешественник, проделав путь в много тысячелетий, застает мир, новый до неузнаваемости. Изменились человеческие отношения, сами люди, даже карта неба. Но в этом же романе есть эпизод, где показан обычный мир в необычном аспекте. Тронувшись в путь на машине времени, Путешественник видел, как в его лабораторию вошла домоправительница миссис Уотчет и, не заметив его, двинулась к двери в сад. "Для того чтобы перейти комнату, ей понадобилось, вероятно, около минуты, но мне показалось, что она пронеслась с быстротой ракеты". Возвращаясь назад, Путешественник снова видит ту же миссис Уотчет. "Но теперь каждое ее движение казалось мне обратным. Сначала открылась вторая дверь в дальнем конце комнаты, потом, пятясь, появилась миссис Уотчет и исчезла за той дверью, в которую прежде вошла". В "Новейшем ускорителе" использован подобного же рода прием. Когда на героев действует снадобье, ускоряющее во много раз работу организма, мир начинает жить для них в столь медленном ритме, что люди кажутся им восковыми фигурами из музея мадам Тиссо... Современного читателя этот прием вряд ли удивит. Мы к нему привыкли в кино, где используются методы ускоренной и замедленной съемки. Но ведь Уэллс нашел этот прием до возникновения кинематографа!

Главный герой романа Гриффин, человек невидимка, гениальный ученый, который сделал удивительное открытие, но не представил его на научном совете, так как боялся, что его изобретение присвоит не такой талантливый изобретатель, как он. Невидимка совершает много преступлений, он ненавидит людей и желает управлять ими. В погони он встречает бедолагу мистера Марвела, которого насильно заставляет помогать ему. В итоге бедняга не выдерживает и сдает его в полицию. Невидимку убивают, и он становится видимым.

Роман учит, что нельзя вмешиваться в природу, иначе это может привести к необратимым последствиям.

Читать краткое содержание Человек-невидимка Уэллса

Действие романа разворачивается в трактире «Кучер и кони». В этом месте в лютый мороз откуда не возьмись, появляется странный незнакомец. Для этого времени года это редкое явление. Хозяева миссис Холл с супругом радуются постояльцу, но это счастье длится недолго. Окружающие начинают замечать необычное поведение незнакомца. Он обмотан с головы до пят, когда употребляет пищу прикрывает рот. Никто не знает, чем занимается постоялец. С комнаты постоянно раздаются ругательные слова и шум разбивающейся посуды, пахнет химическими веществами. Видимо у Гриффина, так звать незнакомца, что-то не получается.

Герой хочет вернуть себе прежний облик, но у него это не выходит, поэтому он очень злится. У Гриффина закончились деньги и он, пользуясь своим состоянием, решился на грабеж.

Ученый постепенно лишается рассудка. Сам по себе, он человек несдержанный, раздражительный, что хорошо видно в последний период его жизни. Гриффин совершает необдуманный поступок. На глазах у многочисленной публики снимает маскировку и предстает перед всеми человеком без головы, а после совсем исчезает. В первый раз Невидимке удалось улизнуть от правоохранительных органов. Во время погони, Гриффин наталкивается на беднягу мистера Марвела, который носил черный потрепанный цилиндр и любовался башмаками.

Во время того, как бродяга примерял башмаки, он услышал голос из пустоты. Мистер Марвел любил выпивать алкогольные напитки и поэтому поначалу даже не обратил на это внимание. Но неизвестный голос объяснил ему, что увидел такого же несчастного человека, как и он сам и решил попросить его о помощи. В первую очередь Невидимка попросил найти одежду и деньги. Сперва мистер Марвел четко делал все, что поручал ему герой, так как Гриффин до сих пор не лишился своего тиранического поведении и мог быть очень опасным. В Айпинге идет тщательная подготовка к торжеству. Невидимка устраивает там полный разгром, забирает свои личные вещи. Марвер хочет убежать от тирана, но у него это не выходит. Он неоднократно пытался все рассказать полиции, но его останавливал голос из пустоты. Марвел прекрасно понимал, чем ему это грозит. Но просто так молчать вечно он не собирался.

Один день талантливый доктор Кемп сидел дома и занимался научной работой. И вдруг он увидел человека, который бежал в черном цилиндре с кучей книг. Незнакомец скрывался в кабаке «Веселые крикетисты». Затем направился в ближайшее отделение полиции.

Кемп услышал звонок в дверь, но никто не пришел. Доктор подумал, что местные мальчишки резвились, но увидел пятна крови на ковре, смятое постельное белье. Вдруг Кемп услышал невидимый голос. Гриффин узнал своего однокурсника.

Невидимка решил отомстить мистеру Марвелу, но пробраться в кабак не смог. В городе уже давно стало известно о Невидимке, все газеты писали о нем. У одного посетителя в руках оказался пистолет, им он ранил Гриффина в руку. Тот и явился к Кемпу.

Гриффин рассказал однокурснику, как он докатился до такого.

Гриффин – выдающийся ученый, но его не удалась реализовать себя в научной деятельности. Он был специалистом в области медицины и точных наук. Герой прекрасно знал, что творится в научном отделе и поэтому боялся, что его гениальные открытия присвоит другой не такой талантливый ученый, как он. Он стал жить в небольшом лондонском доме и заниматься наукой. Все было хорошо до тех пор, пока у него не закончились деньги. Грифинн крадет сбережения отца. Последний заканчивает жизнь самоубийством. Герой ни о чем не жалеет, он полностью погружен в свое открытие. Наступает день, которого так долго ждал Гриффин. Он чувствует, что его тело пылает, ему становится плохо.

Когда в дом заходят хозяева, то они не обнаруживают постояльца. Гриффин поджигает дом, полностью уничтожает записи своего открытия.

Герой ненавидит всех людей. Невидимка желает подчинить себе все человечество и предлагает Кемпу сотрудничать с ним. Последний осознает, что разговаривает с ненормальным фанатиком. Он обращается в полицию к полковнику Эдлаю. Сначала Невидимка не хочет иметь дела с полковником, но, в конце концов, он его убивает.

За Невидимкой идет полная охота. Его поймали. Теперь перед людьми предстал красивый, раненый человек. Гриффин был невидимым живым, а мертвым – стал видимым.

Мистер Марвел же на те деньги, которые забрал у Невидимки, купил одежду, кабак и стал жить поживать.

В трактире «Кучер и кони», которым владеют миссис Холл и её подкаблучник муж, в начале февраля появляется закутанный с головы до ног таинственный незнакомец. Заполучить постояльца в зимний день очень не просто, а приезжий щедро платит.

Его поведение кажется все более странным, все больше настораживает окружающих. Он очень раздражителен, избегает людского общества. Когда он ест, то прикрывает рот салфеткой. Голова его вся обмотана бинтами. К тому же айпингским провинциалам (местечко в Южной Англии) никак не понять, чем он занимается. По дому разносятся запахи каких-то химических препаратов, звон разбитой посуды, громкие проклятия, которыми так и сыплет жилец (очевидно, что-то у него не получается).

Гриффин, чьё имя мы узнаем много позже, стремится вернуть себе своё прежнее состояние, стать видимым, но терпит неудачи и все более раздражается. К тому же у него вышли деньги, его перестали кормить, и он идёт, пользуясь своей невидимостью, на грабёж. Конечно же, подозрение первым делом падает на него.

Герой понемногу сходит с ума. Он по природе человек раздражительный, и сейчас это проявляется нагляднейшим образом. Голодный, измученный постоянными неудачами с опытами, он совершает безумный шаг - постепенно на глазах у всех срывает свою маскировку, предстаёт перед наблюдателями человеком без головы, а потом и вообще растворяется в воздухе. Первая погоня за Невидимкой кончается для него благополучно. Вдобавок, спасаясь от преследователей, Невидимка наталкивается на бродягу Марвела, именуемого «мистер Марвел» - быть может потому, что на нем неизменно надет потрёпанный цилиндр. И он очень разборчив по части обуви. И немудрено - ничто так не нужно бродяге, как хорошие башмаки, пусть и пожертвованные. Вот в один прекрасный момент, примеряя и оценивая новые башмаки, он слышит Голос, раздающийся из пустоты. К числу слабостей мистера Марвела относится страсть к спиртному, поэтому ему не сразу удаётся поверить самому себе, но приходится - невидимый голос объясняет ему, что увидел перед собой такого же отверженного, как и он сам, пожалел его и заодно подумал, что тот может ему помочь. Ведь он остался голый, загнанный, и мистер Марвел нужен ему в помощники. Первым делом надо достать одежду, потом деньги. Мистер Марвел поначалу выполняет все требования - тем более что Невидимка не оставил своих агрессивных нападок и представляет собой немалую опасность. В Айпинге идут приготовления к празднику. И прежде чем окончательно уйти из Айпинга, Невидимка устраивает там разгром, перерезает телеграфные провода, крадёт одежду викария, забирает книги со своими научными записями, нагружает всем этим беднягу Марвела и удаляется из поля зрения местных обывателей. А в окрестных местах люди частенько видят то мелькающие в воздухе пригоршни монет, а то и целые пачки банкнот. Марвел все порывается удрать, но его всякий раз останавливает невидимый Голос. И он отлично помнит, какие цепкие у Невидимки руки. В последний раз он совсем уж собрался открыться случайно встреченному матросу, но немедленно обнаружил, что Невидимка рядом, и замолк. Но только на время. Слишком много скопилось в карманах денег.

И вот как-то раз доктор Кемп, спокойно сидевший в своём богатом, заполненном слугами доме и занятый научной работой, за которую мечтал быть удостоенным звания члена Королевского общества, увидел стремительно бегущего человека в потрёпанном шёлковом цилиндре. В руках у него были перевязанные бечёвкой книги, карманы, как потом выяснилось, набиты деньгами. Маршрут этого толстяка был проложен на редкость точно. Сперва он спрятался в кабачке «Весёлые крикетисты», а потом попросил поскорее препроводить его в полицию. Ещё минута, и он скрылся в ближайшем полицейском участке, где попросил тотчас же запереть его в самой надёжной камере. А в дверях доктора Кемпа раздался звонок. За дверью никого не оказалось. Должно быть, баловались мальчишки. Но в кабинете появился невидимый посетитель. Кемп обнаружил тёмное пятно на линолеуме. Это была кровь. В спальне простыня оказалась разорвана, постель смята. И тут он услышал голос: «Боже мой, да это Кемп!» Гриффин оказался университетским товарищем Кемпа.

После того как испуганный до полусмерти мистер Марвел спрятался в кабачке «Весёлые крикетисты», одержимый жаждой мести Невидимка попытался туда прорваться, но это кончилось бедой. О Невидимке уже протрубили во всех газетах, люди приняли меры безопасности, а у одного из посетителей «Весёлых крикетистов» - бородатого человека в сером, судя по акценту, американца, оказался шестизарядный револьвер, и он принялся веерообразно палить в дверь. Одна из пуль и попала Гриффину в руку, хотя опасной раны не было. Поиски тела результата не дали, а Гриффин тогда же появился у Кемпа.

Из рассказа, который Гриффин поведал своему однокашнику, мы и узнаем его предысторию.

Гриффин - талантливый, на грани гениальности учёный, однако его карьера складывалась не лучшим образом. Он занимался медициной, химией и физикой, но, зная, какие нравы царят в научном мире, опасался, что его открытия присвоят менее одарённые люди. В конце концов ему пришлось уйти из провинциального колледжа и поселиться в каком-то трущобном лондонском доме, где на первых порах никто ему не мешал. Не было только денег. Тут и начинается цепь преступлений Гриффина. Он грабит своего отца, отняв у него чужие деньги, и тот кончает жизнь самоубийством. У Гриффина же - ни капли раскаяния. Он так сосредоточен на своём деле, что никакие иные соображения он не принимает в расчёт. Наконец наступает час долгожданного открытия. Но как жить дальше? Деньги на исходе, соседи и домохозяин в чем-то его подозревают. Слишком он не похож на других. И занимается чем-то непонятным. Надо бежать из ставшего неуютным дома. Но для этого сперва стать невидимым. А это мучительный процесс. Тело горит, как в огне, он теряет сознание. Его охватывает ужас при виде собственного, становящегося словно бы прозрачным тела.

Когда домохозяин с пасынками врывается в комнату, то, к удивлению, никого в ней не обнаруживает. А Гриффин впервые чувствует все неудобства своего положения. Выйдя на улицу, он замечает, что всякий, кому не лень, толкает его, извозчики едва не сшибают его с ног, собаки преследуют жутким лаем. Надо сперва одеться. Первая попытка ограбить магазин кончается неудачей. Но тут ему на глаза попадается бедная лавка, заваленная подержанными гримёрными принадлежностями. Распоряжается ею какой-то несчастный горбун, которого он завязывает в простыню, лишая тем самым возможности спастись и, скорее всего, обрекая на голодную смерть. Но из лавки выходит тот самый человек, который потом явится в Айпинге. Остаётся только замести следы своего пребывания в Лондоне. Гриффин поджигает дом, уничтожая все свои препараты, и скрывается в Южной Англии, откуда при желании легко перебраться во Францию. Но прежде необходимо научиться переходить из невидимого в видимое состояние. Однако дело не ладится. Деньги кончились. Ограбление раскрывается. Организована погоня. Газеты полны сенсационными сообщениями. И в таком состоянии Гриффин появляется у доктора Кемпа - голодный, затравленный, раненый. Он и раньше был человеком неуравновешенным, а теперь у него вызревает мания человеконенавистничества. Отныне он - Невидимка - хочет править людьми, на десятилетия установив царство террора. Он уговаривает Кемпа стать его сообщником. Кемп понимает, что перед ним - опасный фанатик. И он принимает решение - пишет записку начальнику местной полиции полковнику Эдлаю. Когда тот появляется, Гриффин поначалу не собирается его трогать. «Я с вами не ссорился», - говорит он. Ему нужен предатель Кемп. Но у полковника заимствованный у Кемпа пистолет, и он падает очередной жертвой Гриффина. Затем следует совершенно бессмысленное убийство управляющего лорда Бэрдка, вооружившегося всего лишь тростью при виде висящего в воздухе железного прута.

Но Невидимку уже ищут - по плану, составленному Кемпом. Дороги засыпаны толчёным стеклом, по всей округе скачут конные полицейские, двери и окна домов заперты, в проходящие поезда невозможно проникнуть, всюду рыщут собаки. Гриффин - как затравленный зверь, а затравленный зверь всегда опасен. Но ему ещё надо отомстить Кемпу, который после убийства Эдлая превращается из охотника в преследуемого. За ним гонится страшный невидимый противник. На счастье, уже на последнем издыхании Кемп оказывается в толпе земляков, и тут Гриффина ждёт конец. Кемп хочет его спасти, но окружающие неумолимы. И постепенно у всех на глазах вновь возникает красивый, но весь израненный человек - Гриффин невидим, покуда он жив.

Впрочем, последнее действующее лицо этого романа - не Кемп, не Гриффин, а мистер Марвел. Он приоделся, приобрёл на украденные у Гриффина деньги кабачок «Весёлые крикетисты» и пользуется большим уважением в округе. А каждый вечер он запирается от людей и пытается разгадать тайну Гриффина. Чуть ли не последние его слова: «Вот голова была!»

Пересказал

Название произведения: Человек-невидимка

Год написания: 1897

Жанр: фантастическая повесть

Главные герои: Гриффин - ученый, Кэмп - его однокурсник

Сюжет

Молодой талантливый ученый - медик совершил феноменальное открытие - научился делать живую материю невидимой. Он проводил опыты на себе, но у него не получилось вернуться в исходное состояние. Он укрылся в маленькой провинциальной гостинице и продолжал опыты. Вскоре у Гриффина закончились деньги, и он решил пойти на преступление.

Уже раньше он украл деньги своего отца, что привело к смерти последнего. Затем ученый в порыве ярости поджег дом и уничтожил все свои исследовательские записи.

Случайно встретив Кэмпа, он рассказывает ему свою историю и предлагает продолжать изыскания совместно, чтобы потом разделить славу и деньги. Но Кэмп отказывается и обращается в полицию, поскольку видит, что Гриффин, и до того несдержанный и вспыльчивый, стал неудержим в своей ярости и ненависти ко всему человечеству. В результате полицейской операции ученого убивают. После смерти он вновь стал видимым.

Вывод (мое мнение)

Порой ученые занимаются наукой не ради счастья всего человечества, а только ради денег, как было в этой повести. У Гриффина целью жизни стала жажда славы, а наука его интересовала только, как возможность ее получить.