Бессонница гомер тугие паруса осип мандельштам. Анализ стихотворения Бессонница. Гомер. Тугие паруса Мандельштама И море гомер все движется

« Бессонница. Гомер. Тугие паруса... »
Материалы к комментарию

Материалы обсуждались , в исправленном виде публиковались . Настоящая их редакция – расширенная и, хочется думать, не последняя.

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи –
На головах царей божественная пена –
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915

Ниже не приводятся указания на переклички с другими сочинениями Мандельштама: такие сведения полезны, если способны прояснить содержание комментируемого текста, и избыточны, если в нем нет темнот. Ответов на вопросы «а мог ли автор это читать» и «отдавал ли автор себе отчет...» комментатор не искал, полагая, что комментарий есть свидетельство не об авторе, а о языке. Приводимые ниже указания на переклички текста Мандельштама с сочинениями других авторов призваны помочь читателям оценить ресурсы поэтического языка и его способность к саморефлексии.

Комментатор считает своим приятным долгом выразить признательность В. Беспрозванному, М. Бобрик, В. Брайнину-Пассеку, А. Жолковскому, О. Лекманову, Н. Мазур, Н. Охотину, О. Проскурину, В. Рубцову, Е. Сошкину и М. Федоровой за помощь в работе.

Бессонница – Наряду с произведениями таких авторов, как Сапфо и Ду Фу, Петрарка и Шекспир, Гейне и Малларме, комментируемый текст включают в антологии литературы о бессоннице (см.: Acquainted with the Night : Insomnia Poems . N . Y ., 1999; Schlaflos : Das Buch der hellen N ä chte . Lengwil , 2002 ), однако составить по нему представление о русской традиции в освоении этой темы затруднительно. В нем отсутствуют, например, обязательные для большинства русских «стихов, сочиненных во время бессонницы» мотивы тревоги: «Что тревожишь ты меня?» (Пушкин), «Меня тревожит непощадно» (Языков), «Вежды сомкну лишь – и сердце встревожено» (Бенедиктов), «И вовсе я не мог сомкнуть / Встревоженные очи» (Огарев), «Опять в моей душе тревоги и мечты» (Апухтин), «Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне» (Фет), «И тревожной бессонницы прочь / Не прогонишь в прозрачную ночь» (Блок) и/или томления: «Часы томительного бденья» (Пушкин), «Томительная ночи повесть!» (Тютчев), «Как утомительны и сонны / Часы бессонницы моей!» (Языков), «В час томительного бденья» и «Отчего в часы томленья» (Ап. Григорьев), «И только ты в тиши томишься одиноко» и «Тайна, вечная, грозная тайна томит / Утомленный работою ум» (Надсон), «А сердце грешное томит меня своим / Неправосудьем нестерпимым» (Фет), «Томя и нежа ожиданьем» (Анненский). Текст Мандельштама ближе к сочинениям, описывающим погружение в сон – под влиянием морской качки, шума прибоя, утомления от чтения или подсчета воображаемых одинаковых объектов; только у Мандельштама используется не одно, а все названные снотворные средства.

Бессонница. Гомер – Свобода от внешнего зрения, обретаемая благодаря сну или слепоте, есть условие сверхвидения: «Я сладко усыплен моим воображеньем, / И пробуждается поэзия во мне» (Пушкин), « O, окружи себя мраком, поэт, окружися молчаньем, / Будь одинок и слеп , как Гомер , и глух, как Бетховен, / Слух же душевный сильней напрягай и душевное зренье» (А. К. Толстой).

Бессонница. Гомер. Тугие паруса – Номинативный строй зачина (ср. в других ноктюрнах: «Шепот, робкое дыханье...», «Ночь, улица, фонарь, аптека...»; см.: Nilsson N . A . Osip Mandel ’š tam . Stockholm , 1974. P . 36 ) придает ему видимость законченной конструкции, что повышает его пригодность как материала для цитирования – благоговейного: «И нет иных примет, дарованных от века, / лишь стоит повторить, припомнить голоса: / Ночь, улица, фонарь, аптека... / Бессонница. Гомер. Тугие паруса» (Ковалев) или травестийного: «Бессонница. Гарем. Тугие телеса» (Гандельсман).

Бессонница. Гомер. Тугие паруса... список кораблей – Гомер служит не только образцом благодатной свободы от внешнего зрения, но и средством погружения в транс: занимающее около трети объема 2-й песни «Илиады» повествование об ахейских военачальниках, приведших свои корабли под Трою, имеет репутацию утомительного лектюра: «Этот свод легенд о дружинниках Агамемнона, иногда просто их перечень, кажется нам теперь довольно скучным» (Анненский; см.: Nilsson . Op . cit ., 37–38 ). В переводе Гнедича 2-я песнь «Илиады» озаглавлена «Сон. Беотия, или Перечень кораблей» – в ней Зевс велит богу сна: «Мчися, обманчивый Сон, к кораблям быстролетным ахеян» .

прочел до середины – Впоследствии здесь расслышат голос Данте: «„Бессонница, Гомер, тугие паруса...“ / Он список кораблей прожил до середины» (Строчков ) и «Земную жизнь, как список кораблей, / я прочитал едва до середины» (Кудинов).

Бессонница... журавлиный – Ср. впоследствии: «Когда бессонница, птицы – испытанная компания», «было птиц до потери счета» (Сошкин).

кораблей... как журавлиный – В «Илиаде» воины уподоблены птицам, в том числе летящим журавлям (см.: Terras V . Classical Motives in the Poetry of Osip Mandel ’š tam // Slavic and East European Journal . 1965. Vol . 10, no . 3. P . 258 ). Параллелизм кораблей и птиц, в развернутом виде отсутствующий в «Илиаде», не редкость у русских авторов: «Но вот в тумане там, как стая лебедей, / Белеют корабли , несомые волнами» (Батюшков), «Там корабли ахейцев смелых, / Как строи лебедей веселых, / Летят на гибель, как на пир» (Глинка), «Кораблей крылатых стадо» (Шевырев), «Чу, пушки грянули! крылатых кораблей / Покрылась облаком станица боевая, / Корабль вбежал в Неву – и вот среди зыбей, / Качаясь, плавает, как лебедь молодая» и «Плывет корабль, как лебедь громовержец...» (Пушкин), «Корабль <…> прострет крылатый ход» (Кюхельбекер), «Когда станица кораблей , / Шумя обширными крылами , / Ряды бушующих валов / Высокой грудью раздвигает / И в край родимый прилетает» (Языков), «Флот приближался, как станица лебедей» (Бестужев-Марлинский), «Только, вдали, океана жилица, / Чайке подобно, вод его птица, / Парус развив, как большое крыло, / С бурной стихией в томительном споре, / Лодка рыбачья качается в море» (Боратынский), «Лети ж, корабль крылатый мой» (А. К. Толстой), «Как на распущенных крылах , / Летел корабль» (А. Майков), «Крылатые белеют корабли» (Мережковский), «Мелькал корабль , с зарею уплывавший <…> как лебедь белый, крылья распластавший» (Белый), «О пристани / Крылатых кораблей» (Волошин). И наоборот, полет может представать плаваньем: «Веселый жаворонок вьется / И тонет в зыбях голубых, / По ветру песни рассыпая! / Когда парит орел над высью скал крутых, / Широкие ветрила расстилая, / И через степь, чрез бездны вод / Станица журавлей на родину плывет» (Веневитинов; в оригинале, у Гете, мотив плаванья отсутствует). Если воинство подобно птицам, то верно и обратное: «А выше – строем / Иль острым клином, / Подобно войску, / Через все небо / Перелетает / Полк журавлей» (А. Майков). Милитаризация воздуха повысит спрос на эту метафорику : «Над ними, в облаках, смотри, вблизи, вдали, / Стальные реют журавли , – / То наши чудо-самолеты!» (Бедный), «И, построенные к бою, / Пролетают над тобою / В синем небе журавли . / Ты скомандовал: – Летите! – / И уже они вдали» (Барто), «Кто взовьётся и собьёт / Этот чёрный самолёт? <…> И взлетели над полями / Журавли за журавлями, / И в атаку понеслись: / „Ну, проклятый, берегись!“» (Чуковский). В популярной песне павшие воины перевоплощаются в летящих журавлей, и «в том строю есть промежуток малый – / Быть может, это место для меня!» (Гамзатов, пер. Гребнева) – мотив, который в центонную эпоху соединится с кораблями Мандельштама: «в списке кораблей / есть место для меня» (Стариковский).

Бессонница … кораблей... как журавлиный – Подобие в рисунке движения и форме корпуса, а также сходство (фонетическое и морфологическое) самих слов «корабли» и «журавли» сделало их членами фольклорного («Потоп кораблям, песок журавлям» ) и квазифольклорного параллелизма – от «У нее корабли в море, у него – журавли в небе» (Бестужев-Марлинский) до «Журавль по небу летит, корабль по морю идет» (Ким). У Мандельштама этот параллелизм, усиленный фигурой сравнения, мотивирует смешение двух снотворных практик – чтения скучного текста и подсчета животных одного вида. Ср. впоследствии: «Корабль, журавль, сон» (Львовский).

поезд журавлиный – Возможно, перевод выражения « Kranichzug» (« ZugderKraniche»), встречающегося, например, у Шиллера (« Wasist’ smitdiesemKranichzug ?») и в сцене с Еленой Прекрасной в «Фаусте» («... gleichderKraniche / Laut- heiserklingendemZug»; ср.: Nilsson . Op . cit ., 39 ).

журавлиный... в чужие рубежи – Ср.: «В степи кричали журавли , / И сила думы уносила / За рубежи родной земли» (Фет). У русских и советских авторов образ улетающих журавлей нередко сопутствует размышлениям об отчизне и чужбине: «Их гостем посетит минутным / Журавль , пустынник кочевой. / О, где тогда, осиротелый, / Где буду я! К каким странам, / В какие чуждые пределы / Мчать будет гордо парус смелый / Мой челн по скачущим волнам!» (Давыдов), «Я кричу кораблям, / Я кричу журавлям. / – Нет, спасибо! – я громко кричу. – / Вы плывите себе! / И летите себе! / Только я никуда не хочу <…> Я отсюда / Совсем / Никуда / Не хочу! / Я останусь в Советской Стране!» (Хармс), «Летят перелетные птицы / В осенней дали голубой, / Летят они в жаркие страны, / А я остаюся с тобой. / А я остаюся с тобою, / Родная навеки страна! / Не нужен мне берег турецкий, / И Африка мне не нужна» (Исаковский). Крик журавлей – атрибут России: «Чу! тянут в небе журавли , / И крик их, словно перекличка / Хранящих сон родной земли / Господних часовых» (Некрасов), «О родине – крик журавлей» (Т. Бек); заслышав его на чужбине, вспоминают о родине: «Вот уж близко летят и все громче рыдая, / Словно скорбную весть мне они принесли... / Из какого же вы неприветного края / Прилетели сюда на ночлег, журавли?.. / Я ту знаю страну, где уж солнце без силы, / Где уж савана ждет, холодея, земля / И где в голых лесах воет ветер унылый, – / То родимый мой край, то отчизна моя» (А. Жемчужников). Поскольку движение журавлей «в чужие рубежи» есть движение на юг, а ахейские корабли направляются в другую сторону и все же уподоблены журавлям, комментируемый текст приобретает сходство с популярным в эпоху модерна разыгрыванием античного сюжета в среднерусских декорациях.

На головах царей божественная пена – «Фраза <...> вызывает продуктивные античные ассоциации – цари родового общества, их надменность, распри, рождение Афродиты из пены, языческое многобожие, близость богов к людям» (Полякова С. Осип Мандельштам. Ann Arbor , 1992. C . 28 ). Cр. также: «Мы – всплески рдяной пены / Над бледностью морей. / Покинь земные плены, / Воссядь среди царей!» (Вяч. Иванов; см.: Лекманов О. Заметки к теме «Мандельштам и Вячеслав Иванов» // «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Тверь, 1999. С. 199 ).

Куда плывете вы? – Ср.: «Громада двинулась и рассекает волны. / Плывет. Куда ж нам плыть ?», здесь же флот уподоблен птицам: «И стая тонет кораблей», а творческое состояние – сну (Пушкин); «Все зыбь – как на море. Я, точно наяву, / Куда-то вдаль на корабле плыву <…> Куда плыву ?» (Огарев).

журавлиный клин... Куда плывете вы? – Ср.: «Куда несетесь вы, крылатые станицы?» (А. Одоевский).

Куда плывете вы? Когда бы не Елена – Сходство с лермонтовским «Во прахе и крови скользят его колена» (ср. перекличку окончаний стихов и полустиший: «...вы – Елена» / «...крови – колена») проступит в центоне: «Куда плывете вы, когда бы не Елена? / Куда ни загляни – везде ее подол, / Во прахе и крови скользят ее колена» (Еременко).

длинный... Как журавлиный клин... Елена – У Данте тени осужденных за распутство, в том числе Елены, Ахилла и Париса, движутся «как журавли <…> длинной вереницей» (« comeigru <…> lungariga»; ср.: Nilsson . Op . cit ., 39 ). Лозинский, переводя это место, вспомнит Мандельштама: «Как журавлиный клин летит на юг».

Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? – Ср.: «Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы / Брань за такую жену и беды столь долгие терпят» («Илиада», пер. Гнедича; см.: Terras . Op . cit ., 258 ).

Гомер... журавлиный... море – Ср.: «Грустят валы ямбических морей, / И журавлей кочующие стаи, / И пальма, о которой Одиссей / Рассказывал смущенной Навзикае» (Гумилев).

пена... Елена... море – Ср.: «И вот рождается Елена <…> Белее, чем морская пена » (Мережковский).

кораблей... пена... Елена... море – Ср.: «Ты бледна и прекрасна, как пена <…> Ты и смерть, ты и жизнь кораблей. / О Елена, Елена, Елена , / Ты красивая пена морей» (Бальмонт; см.: Markov V . Kommentar zu den Dichtungen von K . D . Bal ’ mont . K ö ln , 1988. S . 195 ).

И море, и Гомер – Русские авторы вослед Байрону (« By the deep sea , and music in its roar »; пер. Батюшкова: «И есть гармония в сем говоре валов») объявляют искусство соприродным морской стихии: «Мне в чудные гармоний переливы / Слагался рев катящихся зыбей» (А. Майков), «Певучесть есть в морских волнах, / Гармония в стихийных спорах» (Тютчев); отсюда уподобления стихов волнам с имитацией ритма прибоя – от «Что в море купаться, то Данта читать: / Стихи его тверды и полны, / Как моря упругие волны!» (Шевырев) до «Я родился и вырос в балтийских болотах, подле / серых цинковых волн, всегда набегавших по две, / и отсюда – все рифмы» (Бродский). У Мандельштама эта декларация сведена к уравнению, доказательную силу которого обеспечивает звуковое сходство его членов: «море» и «Гомер». Эта «почти анаграмма» (Nilsson . Op . cit ., 41 ), навеянная, возможно, фразой Пушкина «Каково море Жуковского – и каков его Гомер» (см.: Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002. C . 25 ), будет развернута в гексаметрический палиндром «Море могуче – в тон ему шумен отвечу Гомером» (Авалиани). Каламбурным способом доказательства тезиса о соприродности поэзии морю воспользуется Пастернак и тоже на пушкинском материале: «„К морю“ было: море + любовь к нему Пушкина <…> поэт + море, две стихии, о которых так незабвенно – Борис Пастернак: „Стихия свободной стихии / С свободной стихией стиха“… » (Цветаева; ср.: «Прощай, свободная стихия!» и «...стихи свободно потекут»). Ассоциация «Пушкин – море – поэзия» (отразившаяся и в призыве «бросить» его «с Парохода современности») восходит самое позднее к Мережковскому, утверждавшему, что поэт и герой «рождаются из одной стихии. Символ этой стихии в природе для Пушкина – море. Море подобно душе поэта и героя» («Пушкин»); здесь же и вскоре у Розанова («О Пушкинской Академии») Пушкин сближен с Гомером.

Как журавлиный клин... все движется – Ср. впоследствии: «как журавлиный клин, когда он берет / курс на юг. Как все движущееся вперед» (Бродский).

все движется любовью – Идея, восходящая, в частности, к Данте (см.: Nilsson . Op . cit ., 42 ); в сходном словесном оформлении ср.: «Только любовью держится и движется жизнь» (Тургенев).

И море... любовью – Скрытая перекличка «и море – amore» (ср.: Lachmann R . Ged ä chtnis und Literatur . Frankfurt am Main , 1990. S . 400 )?

божественная пена... И море, и Гомер... любовью... слушать – Ср.: «Какое очарование <…> в этом подслушивании рождающейся из пены морской Анадиомены, ибо она есть символ Гомеровой поэзии» (Жуковский о своей работе над переводом «Одиссеи»). Ср. также «Море» Вяземского, где морская стихия предстает колыбелью «очаровательницы мира» и вечным источником поэзии.

Гомер молчит – Так вожатый Вергилий оставляет Данте.

прочел до середины ... Гомер молчит – Ср.: «За Библией, зевая, сплю» (Державин), «А над Вергилием зевал» (Пушкин), «Зорю бьют... из рук моих / Ветхий Данте выпадает, / На устах начатый стих / Недочитанный затих» (Пушкин), «Я закрыл Илиаду и сел у окна» (Гумилев) .

Бессонница. Гомер... Гомер молчит – Ср.: « QuandoquebonusdormitatHomerus» (Гораций).

список кораблей прочел до середины... море черное – «Черный понт» упомянут в «Илиаде» (пер. Гнедича ; см .: Taranovsky K. Essays on Mandel’štam. Cambridge MA; London, 1976. P. 147 ) примерно в середине «списка кораблей» (см.: Лифшиц Г. Многозначное слово в поэтической речи. М., 2002. С. 169 ).

молчит, И море черное... шумит – Ср.: «Все молчит / Лишь море Черное шумит» (Пушкин; см.: Taranovsky . Op . cit ., 147 ; ср.: Lachmann . Op . cit ., 401 ) и «А море Черное шумит не умолкая» (Лермонтов; см.: Taranovsky . Op . cit ., 147 ).

море... витийствуя – Представление о «говоре моря» как гимне творцу мироздания ( murmurmaris, частый в латинской поэзии оборот; в качестве образцового предложен Цицероном) было усвоено новой европейской литературой: Шатобриан, Ламартин, Байрон, Гюго, Батюшков, Вяземский, Боратынский, Пушкин и др. (см.: [Мазур Н. Подтекст versus топос ] // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 128–129 ).

витийствуя, шумит – Ср.: «О чем шумите вы, народные витии?» (Пушкин).

И с тяжким грохотом – Ср.: «И с тяжким грохотом упал» (Пушкин).

Бессонница... пена... море... шумит... грохотом – Cр.: «Мне слышался грохот пучины морской, / И в тихую область видений и снов / Врывалася пена ревущих валов» (Тютчев).

море... любовью... к изголовью – Ср. впоследствии: « И за тенью моей он последует – как? с любовью? / Нет! скорей повлечет его склонность воды к движенью. / Но вернется к тебе, как великий прибой к изголовью, / как вожатого Дант, уступая уничтоженью» (Бродский).

Бессонница... любовью... к изголовью – Ср.: «Святые радости подругами слетели – / Их рой сном утренним кругом тебя играл; / И ангел прелести , твоя родня, с любовью / Незримо к твоему приникнул изголовью » (Жуковский), «Хранитель Гений мой – любовью / В утеху дан разлуке он: / Засну ль? приникнет к изголовью / И усладит печальный сон» (Батюшков), «Заснут, – с молитвою, с любовью / Мой призрак в их счастливом сне / Слетит к родному изголовью» (Кюхельбекер), «Я плачу, как дитя, приникнув к изголовью, / Мечусь по ложу сна, терзаемый любовью» (Давыдов), «И перед утром сон желанный / Глаза усталые смежил <…> К ее склонился изголовью ; / И взор его с такой любовью , / Так грустно на нее смотрел» (Лермонтов), «Потом эти звуки, с участьем, с любовью , / Красавица шепчет, склонясь к изголовью... / Уснула... » (Бенедиктов), «Я жду, чтобы настал скорее час ночной. / Пробил ли он? Приникнув к изголовью / Измученной, больною головой, / Мечтаю о былом с восторгом и любовью » (Ростопчина), «Какие-то носятся звуки / И льнут к моему изголовью. / Полны они томной разлуки, / Дрожат небывалой любовью» (Фет), «В постели я плакал, припав к изголовью ; / И было прощением сердце полно, / Но все ж не людей, – бесконечной любовью / Я Бога любил и себя, как одно» (Мережковский).

Бессонница... море... любовью... к изголовью – Ср.: «Вот засыпает царевич в тревоге и горе, / Сон его сладко баюкает темное море... / Снится царевичу: тихо к его изголовью / Ангел склонился и шепчет с любовью» (Апухтин).

1915 – Параллелизм троянской и первой мировой войны (см.: Dutli R . Meine Zeit , mein Tier : Osip Mandelstam . Z ü rich , 2003. S . 128 ) вносит уточнение в понимание любви как источника всеобщего движения: этот источник – вечный.

1891 — 1921 годы. Сборник "Камень".

"Бессонница. Гомер. Тугие паруса" 1915.

Анализ стихотворения "Бессонница. Гомер. Тугие паруса…". 1915.

Мандельштам утверждает в своих стихах единство культурных пластов. По воспоминаниям А. Ахматовой, на вопрос, что такое акмеизм, поэт ответил: "Тоска по мировой культуре". Неслучайно в его стихи, неразрывно связанные с современностью, органично вплетены образы, мотивы Гомера и Расина, Пушкина и Диккенса, готика и ампир, античность и классицизм.

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочел до середины:

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи —

На головах царей божественная пена —

Куда плывете вы? Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер — все движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

И море черное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

Вопросы на выявление общего представления о стихотворении в целом.

Фронтальная работа.

1. Чем привлекло это стихотворение, какие чувства вызывало? Какие образы создаются? Какие строчки отражают главную мысль?

2. Какова история создания этого стихотворения?

3. Что происходит с лирическим героем? Как в стихотворении передано ощущение бессонницы?

Вопросы для анализа стихотворения в группах.

В помощь учащимся предлагаются словари, выдержки из статей литературоведов.

Образ кораблей.

1. Почему образ кораблей мы лучше всего видим?

2. Какие корабли: движущиеся или неподвижные? Обратите внимание на глаголы, типы предложений, размер стиха.

3. Обратите внимание на время глаголов в первых двух строфах, на наречие, связанное с понятием времени. Что вы заметили?

Образы ахейцев и Елены.

4. Какая роль отводится слову журавлиный ? С какими ассоциациями связано это слово у вас?

5. Образ Елены — средоточие всех нитей стихотворения. Что нам известно об этом образе?

6. Почему в стихотворении слово Елена рифмуется с сочетанием ? Как вы понимаете эту строчку?

Образы моря и Гомера.

7. Какие ассоциации у вас возникают в связи с парой слов: и море и Гомер , объединённых союзом и и словом всё (море+Гомер=всё)?

8. Как вы полагаете, в каком значении употреблено поэтом словослушать?

9. Какой образ моря создаётся в стихотворении? Какой общий эмоциональный тон эпитетов? Как подчёркивает поэт судьбоносность выбора лирического героя с помощью звукописи?

Предполагаемые ответы.

1. Чем привлекло это стихотворение, какие чувства вызвало? Какие образы создаются? Какие строчки отражают главную мысль?

Стихотворение привлекает спокойствием, таинственностью, величием. Создаются образы ахейцев из "Илиады" Гомера, кораблей, моря, лирического героя. Главная мысль в строчке: всё движется любовью.

2. Привлечём известные факты, связанные с историей создания этого стихотворения.

По одной из версий, на данное стихотворение Мандельштама вдохновил найденный Максимилианом Волошиным, у которого он гостил в Коктебеле, обломок древнего корабля. Однако тематика античности в целом характерна для ранних стихов Мандельштама. Увлечение поэта древним миром - это его стремление к эталону красоты и к основе, породившей данную красоту.

Тема моря, как и тема античности в стихотворении не случайна, и вызвана не только местом рождения стихотворения: Мандельштам первый раз оказался в Коктебеле именно в июне 1915 г. Многими критиками отмечено, что Мандельштам предпочитает всем стихиям воду. При этом его предпочтение - не стремительные потоки, падающие с небес или мчащиеся по горам; его привлекает спокойное и вечное движение: равнинные реки, озера, но чаще - самая грандиозная форма - океан, величественно катящий огромные валы. Тема моря неразрывно связана с темой античности: и то, и другое величественно, грандиозно, спокойно, таинственно.

Известен тот факт, что О.Мандельштам в этот период жизни был влюблён в М.Цветаеву, но она не отвечала ему взаимностью.

3. Что происходит с лирическим героем? Как в стихотворении передано ощущение бессонницы?

Лирического героя мучает бессонница. На берегу Чёрного моря он читает Гомера, размышляет о том, что и ахейцы, и Гомер были вдохновлены любовью. Гомер — прошлое - ,молчит. А море, чья божественная пена была на головах царей, шумит, подходит к изголовью лирического героя. И оно движется любовью, связывая прошлое с настоящим.

Ощущение бессонницы великолепно передано действием: "Я список кораблей прочел...". Поэт обращается ко второй песне "Илиады" Гомера "Сон Беотия, или перечень кораблей", посвященной отплытию кораблей на осаду Трои. Список кораблей греков, идущих походом на Трою из "Илиады" Гомера, содержит 1186 названий кораблей с именами полководцев и описаниями на 366 строках. Бесконечность боевого списка кораблей и создает ощущение бесконечности этой ночи.

Работа над образом кораблей.

1. Почему образ кораблей мы лучше всего видим?

Образ кораблей: увидеть их помогает эпитет тугие паруса , сравнение с поездом журавлиным, журавлиным клином. Возникает зрительный образ.

2. Какие вы видите корабли, движущиеся или неподвижные? Обратите внимание на глаголы, типы предложений, размер стиха.

Корабли движутся очень быстро, по ветру: тугие паруса. Быстроту движения подчёркивает сравнение с журавлями: корабли летят, метафора над Элладою когда-то поднялся усиливает образ движения-полёта. Кажется, что корабли движутся не по морю, а над землёй.

Попробуем ещё раз перечитать строчки, в которых создаётся образ кораблей. Обычно движение передаётся с помощью быстрой смены глаголов, энергичных слов, большого количества согласных, в которых преобладает голос (сонорных, звонких, требующих сильной артикуляции), энергичного ритма. У Мандельштама в движении кораблей нет стремительности. Напротив, создаётся ощущение замедленности, длительности. Глаголов очень мало, большинство предложений назывные или неполные. Да и имеющиеся глаголы в результате инверсии теряют свою силу: поставлены в конец предложения.

Стихотворение написано шестистопным ямбом. Это самая длинная из употребительных в русском стихосложении ямбических строк — александрийский стих. Благодаря интонации раздумья, созерцанья этот размер издавна употребляется в философской и медитативной лирике, а также в таком жанре, как элегия. Подобный непринужденный, лишенный поэтической сглаженности ритм создает ощущение свободного прозаического разговора - спокойного размышления вслух. Для передачи движения потребовался бы более энергичный размер: "маршевая" одическая строфа и связанный с нею четырёхстопный ямб. Противоречие между звучанием и видением налицо.

Первая строфа - глаголы прошедшего времени. Когда-то усиливает значение прошедшего времени - так давно, что уже невозможно выяснить точное время события. Вторая строфа-настоящее время: плывёте.

Вывод

Итак, перед нами корабли, если так можно сказать, в неподвижном движении, поэтом создан образ застывшего времени - прошедшего, вечно остающегося настоящим. В реальности культуры время не совпадает с астрономическим. Оно может останавливаться, повторяться, пересекаться с другим. Искусство способно преодолеть время. Культура — связующее начало в истории, она обеспечивает непрерывность и преемственность развития человеческой цивилизации.

Работа над образом ахейцев и Елены.

4. Вы уже заметили, что слово журавлиный употреблено дважды. Какая же роль ему отводится? С какими ассоциациями связано это слово у вас?

Осень. Косяк журавлей. Длинные, изящные, вытянутые очертания. Плавный размах вытянутых крыльев. Светлая грусть. Курлыканье, надрывающее душу. Крик журавлей ассоциируется с плачем (отсюда многочисленные легенды и предания, в том числе и в античной мифологии, связывающие журавлей с плакальщиками на похоронах, душами умерших).

Постепенно и плавно мысли поэта со списка кораблей, переходят на цели, ахейцев. И это приводит к мысли, что причина, движущая огромное войско - любовь: "Когда бы не Елена, // Что Троя вам одна, ахейские мужи?"

Это очень напоминает воздействие перечня кораблей у Гомера на слушателей: список кораблей подводит их к философским размышлениям о жизни; у Мандельштама тоже.

5. Образ Елены — средоточие всех нитей стихотворения. Что нам известно об этом образе?

Елена — двойственный образ. О ней можно было бы сказать словами Блока: красота страшна. Она приносит и радость, и горе всем, кто её видит.

Происхождение её божественно: отец Елены — сам Зевс, мать — богиня возмездия Немезида. Елена появляется из яйца, Леда её находит и воспитывает. Самим рождением Елена предназначена быть карой судьбы. Прекраснейшая из женщин, она вызывает зависть Афродиты, богини красоты, одновременно являясь сильнейшим её оружием. Сам слух о красоте Елены способен вызвать распри: все эллинские вожди и герои сватаются к ней. Чтобы предотвратить столкновение, они дают клятву защищать честь того, кто станет супругом Елены.

Елена принесёт боль и бесчестье своему мужу Менелаю, смерть Парису, с которым она сбежит, не в силах противиться страсти, внушённой Афродитой. Город, приютивший беглянку — Троя, - будет разрушен до основания. Большинство женихов Елены, отправившиеся к стенам Трои, погибнут.

Ахейское войско, готовое побить царицу камнями, остановится перед её красотой, и она будет возвращена домой, в Спарту, с почётом и торжеством.

Елена — значит факел, светоч .

Это имя-средоточие всех линий стихотворения. Цель движения, порождающая и останавливающая его. Начало жизни и гибель, что проявляется в сочетаниях длинный выводок — поезд журавлиный. Обратимся к словарю Даля. Поезд — несколько совместных повозок, едущих по одному пути; торжественная, обрядовая езда или процессия. В словаре даются два примера наиболее употребительных сочетаний слова во втором значении: свадебный поезд — похоронный поезд . И все смыслы являются реализованными у Мандельштама. Вот откуда сравнение у Мандельштама кораблей именно с журавлями.

6. Почему в стихотворении слово Елена рифмуется с сочетанием на головах царей божественная пена ? Как вы понимаете эту строчку?

Божественная пена и Елена срифмованы не случайно.

Обратимся к словарю Даля. Божественный — свойственный Богу, исходящий от Него; Ему подобный, высокий, превосходный, прекрасный, несравнимый, недостижимый. Выходит, что пена — божественно — прекрасна, она, лёгкая и тающая, прекраснее земного венца настолько, насколько путь к Елене значительнее пути к богатствам Илиона.

Вывод

Путь к Трое — путь к небытию и, одновременно движение к красоте, вызванное любовью, движение, которое и есть полнота бытия, сама жизнь и, в то же время, смерть. Ахейские мужи, мудрые, величественные, сильные, гордые, коронованы божественной пеной на царство. И царство это — вечность.

Работа над образами Гомера и моря.

7. Какие ассоциации у вас возникают в связи с парой слов: и море и Гомер , объединённых союзоми и словом всё ?

В III строфе звучит основная мысль стихотворения. Здесь впервые в стихотворении появляется союз и в усилительном значении. Он усиливает соединение, практически ставит знак равенства между двумя понятиями: море, Гомер — и объединяет их словомвсё.

В XVII-XVIII веке слово Гомер писалось Омир или Омер. Слова составлены из одних и тех же букв, перед нами анаграмма. В поэзии цель такого приёма - создать не существующую вне данного текста связь между значениями слов.

Безличное и личность

природа и человек

жизнь и искусство

хаос и разум

стихия и культура

бесформенность и форма

вечность и остановленный человеком миг и т. д.

Вывод

Можно сказать, что это противоположные понятия, составляющее единое целое.

Строгая формула: , казалось бы, должна замыкать стихотворение. Но вот новый вопрос: Кого же слушать мне? И мы возвращаемся в реальность, к лирическому герою.

8. Как вы полагаете, в каком значении употреблено поэтом словослушать ?

Поступать, как заповедано говорящим. От этого зависит судьба лирического героя.

Море грозное, витийствующее, в вечном движении, чёрное, грохот тяжкий — неизбежность, грозная сила, может быть, даже враждебность. Таков общий эмоциональный тон.

Ассонанс на о . Этот гласный звук считается "тёмным, гулким, грозным". (А — тёплый, светлый — было в словах Елена, божественная пена). Эмоциональный тон сочетается со звукописью.

Вывод

И вот теперь, когда грозная сила, каким бы ни было её имя — стихия, судьба, рок — вплотную приближается к изголовью лирического героя (героя незащищённого) стихотворение завершено. Мало подвести итог: И море, и Гомер — всё движется любовью , нужно ещё отдаться этому движению, подчиниться всеобщему закону, как подчинились року ахейцы, отправляясь к стенам Трои. Вот откуда бессонница лирического героя. Жить полной жизнью, стремиться к красоте, любить - очень нелегко, на это требуется мужество и душевные силы.

Вывод. Особенности поэтики раннего Мандельштама :

архитектурность,
отношение к слову как к строительному материалу (слово — камень),
понимание искусства как связующей нити между поколениями,
мотивы созидания, творчества, жизнеутверждения.

Домашнее задание:

Учащиеся читают сборник "Камень". Выполняют письменно задания С3, С4. Учат наизусть одно из понравившихся стихотворений.

Примеры домашних работ:

С какими образами стихотворения "Бессонница. Гомер. Тугие паруса..." связано представление лирического героя о жизни?

В стихотворении Мандельштама перед нами проходит ряд образов: лирический герой, Гомер, море. Лирический герой мучается бессонницей, перед ним стоит трудный жизненный выбор. Он размышляет о жизни и поэтому читает поэму Гомера "Илиаду", её вторую главу, где содержится перечень кораблей ахейцев (более тысячи имён и названий), стремящихся в Трою, чтобы выполнить своё обещание и возвратить Елену, похищенную Парисом, её законному супругу Менелаю. Ахейцы, выполнившие свой долг, осмелившиеся противиться судьбе, богам, проявившие мужество, отстоявшие своё человеческое достоинство ценою жизни, венчаны "божественной" пеной на вечность. "Илиада" и её творец Гомер бессмертны, благодаря искусству, по мнению Мандельштама, осуществляется связь поколений. Лирический герой воздаёт должное ахейским мужам и горюет об их трагической судьбе: "сей длинный выводок, сей поезд журавлиный" (в мифологии журавли-плакальщики на похоронах или души умерших, что нашло отражение и в стихотворении Гамзатова "Журавли").

Строчка "И море, и Гомер — всё движется любовью" противопоставляет и одновременно объединяет образы Гомера и моря. И если Гомер здесь — олицетворение искусства, античной культуры, подвига прошлых поколений, то море — природа, составляющей которой является и человек, реальная жизнь лирического героя. "Гомер молчит". Теперь перед лирическим героем стоит выбор: как ему поступать. И сделать его не просто: "И море чёрное, витийствуя, шумит // И с тяжким грохотом подходит к изголовью".

Щёголева Татьяна. 11И. 2009г.

«Бессонница. Гомер. Тугие паруса» Осип Мандельштам

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи, -
На головах царей божественная пена, -
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер - всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

Анализ стихотворения Мандельштама «Бессонница. Гомер. Тугие паруса»

Творчество поэта Осипа Мандельштама весьма разнопланово и подразделяется на несколько периодов, которые существенно отличаются друг от друга по настроению и содержанию. Стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» относится к раннему этапу литературной деятельности автора. Оно было написано в 1915 году и вошло в первый поэтический сборник Осипа Мандельштама под названием «Камень». По одной из версий, в этот период автор увлекался античной литературой и перечитывал нетленные произведения древнегреческих авторов. Однако те, кто был близко знаком с поэтом, убеждены, что данное стихотворение навеяно поездкой в Коктебель к поэту Максимилиану Волошину, который показал Мандельштаму удивительную находку – обломок старинного корабля, который запросто мог бы принадлежать средневековой флотилии.

Так или иначе, летом 1915 года было создано нетипичное для поэта и имеющее глубокий философский подтекст стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса». Безусловно, в нем можно найти отголоски гомеровской «Илиады», а точнее, ссылку на ее часть под названием «Сон Беотия, или перечень кораблей» . В ней древнегреческий поэт описывал флотилию, которая собиралась на войну с Троей, и подробный список насчитывал порядка 1200 судов. Поэтому неудивительно, что, терзаемый бессонницей, поэт «список кораблей прочел до середины». Рассуждая на тему Троянской войны, Осип Мандельштам проводит параллель между прошлым и настоящим, приходя к выводу, что у любых человеческих поступков есть логическое объяснение. И даже самые кровавые сражения, коварные и неумолимые в своей беспощадности, могут быть оправданы с точки зрения того, кто их инициирует. Одним из таких оправданий является любовь, которая, по мнению поэта, способна не только убивать, но и дарить надежду на возрождение. «И море, и Гомер – все движется любовью», - утверждает автор, понимая, что завоевателям вовсе не нужна была гордая Троя. Ими руководило желание заполучить самую очаровательную пленницу в мире – царицу Елену, которая и спровоцировала своей неземной красотой войну.

Понимая, что чувства и разум зачастую противоречат друг другу, Осип Мандельштам задается вопросом: «Кого же слушать мне?» . Ответ на него не в состоянии дать даже мудрый Гомер, который считает, что если любовь настолько сильна, что способно разжечь войну, то это чувство заслуживает глубокого уважения. Даже если, подчиняясь ему, приходится убивать и разрушать. С такой точкой зрения Осип Мандельштам не может согласиться, так как убежден, что любовь должна нести не разрушение, а созидание. Но и опровергнуть великого Гомера он не в состоянии, так как есть яркий пример ослепляющей любви, которая полностью уничтожила Трою.

Ответа на этот философский вопрос у автора нет, потому что чувства, испытываемые к женщине, могут заставлять одних совершить великий подвиг, а у других выявляют самые низменные качества, которыми они руководствуются при достижении своей цели. Поэтому любовь Осип Мандельштам сравнивает с черным морем, которое «витийствуя, шумит и с тяжким грохотом подходит к изголовью» , поглощая все сомнения и страхи. Противостоять его напору практически невозможно, поэтому каждому приходится выбирать, готов ли он пожертвовать ради высокого чувства своими принципами и идеалами. Или же, наоборот, именно любовь станет тем спасательным кругом, который поможет выбраться из пучины порока, ошибок и необдуманных поступков, взять на себя ответственность за каждое принимаемое решение и за каждое сказанное слово, произнесенное в порыве страсти или же умиротворения.

Творческий процесс поэта Осипа Эмильевича Мандельштама крайне неоднозначен. Он делится на несколько этапов, по структуре и настрою, которые кардинально отличаются между собой. Стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» было написано в ранние годы его деятельности и пропитано неким романтизмом.

«Бессонница…» была написана в конце лета 1915 года. И издано впервые в следующей по счёту публикации сборника Мандельштама «Камень». Существует две версии того, как было создано это стихотворение. Первая и не очень популярная рассказывает о том, что Осип Эмильевич в те годы интересовался античной литературой и был ярым поклонником древнегреческих авторов.

Другая же, более популярная, передаёт мнение его близких друзей. Они считали, что лирика навеяна поездкой Мандельштама в Коктебель, в дом его старого друга, Максимилиана Волошина (там же отдыхали сёстры Цветаевы и Алексей Толстой). Там Осипу показали часть старого судна, которое могло быть построено ещё в средневековые времена.

Жанр, направление, размер

Стихотворение писалось шестистопным ямбом с добавлением пиррихия. Рифмовка является кольцевой, где женская попеременно чередуется с мужской.

Направление, в рамках которого развивался творческий гений Мандельштама, называется «акмеизм». С точки зрения литературной теории, это явление правильно называть течением, так как оно не настолько крупное и масштабное, как, например, реализм или классицизм. Поэт-акмеист предпочитает не отвлеченные образы-символы, а вполне конкретные и понятные всем художественные образы, метафоры и аллегории. Он пишет приземленно, не используя зауми и сложных философских понятий.

Жанр – лирическое стихотворение.

Композиция

Новизна стихотворения определяется его построением. Трёхступенчатая композиция отражает путь, преодолеваемый лирическим героем в его размышлениях.

Первый катрен – это завязка сюжета. Герой пытается уснуть, и вот, длинный список из ахейских кораблей в воображении героя превращается в «журавлиный поезд», стремящийся вдаль.
Автор задаётся вопросом: куда, и зачем они плывут? Пытаясь ответить на этот вопрос во втором катрене, Мандельштам задаётся ещё более серьезными вопросами, вспоминая сюжет античной поэмы, где из-за любви разгорелась кровавая война, унесшая жизни сотен героев.
Стихотворение заканчивается строкой, передающей душевное состояние лирического героя. Море шумит и гремит. Но, стоит предположить (учитывая, что произведение писалось в Коктебеле), что под эти звуки ночного, тёмного моря он, наконец, засыпает.

Образы и символы

Все образы и символы взяты автором из античной поэмы Гомера «Илиада». В ней речь идет о споре олимпийских богинь, которые не позвали на пир богиню раздора. В порыве мести она поссорила трех женщин из божественного пантеона (Геру, Афродиту и Афину), бросив на стол одно золотое яблоко, предназначенное прекраснейшей из них. Дамы направились к Парису (троянскому царевичу), самому прекрасному юноше на земле, чтобы он рассудил их. Каждая предложила свой дар в качестве взятки, но Парис выбрал предложение Афродиты – любовь самой красивой женщины на свете, Елены, супруги ахейского царя. Мужчина выкрал избранницу, и тогда ее муж вместе с войсками других правителей отправился на поиски. Ахейцы не стерпели позора и объявили войну Трое, которая пала в борьбе, но очень мужественно сопротивлялась.

Список кораблей – длинное и однообразное перечисление, которое древнегреческий поэт Гомер добавил в свою поэму «Илиада». Именно столько судов отправилось на покорение Трои. Автор считал их, чтобы уснуть, ведь его сердце тоже околдовано любовью, он никак не может найти покой.
Божественная пена – это отсылка к появлению Афродиты, богини любви. Она вышла на берег из морской пены, являющейся в данном случае символом влюбленности.
Елена Троянская – женщина, из-за любви к которой полегли войска обеих сторон. Ахейцам не нужны были земли и власть, они пришли по зову сердца.
Противопоставление поэтического голоса Гомера и моря нужно для того, чтобы показать тщетность усилий лирического героя. Что бы он ни делал, ему не забыть собственного томления сердца, ведь все движется любовью. Море в данном случае – вольная стихия, возвращающая автора в настоящее время, в реальность, где его тоже терзает чувство.

Темы и проблемы

Античные мотивы . Стихотворение начинается с раздумий лирического героя во время перечисления названий древнегреческих кораблей. Это «Каталог», упоминаемый в Илиаде Гомера. В античном произведении идёт подробное перечисление каждого из отряда воинов, направлявшихся на Троянскую войну. Двадцати четырёхлетний Мандельштам во время написания стиха учился на факультете истории и филологии филологического факультета в Петербуржском университете. Чтение списка кораблей из поэмы Гомера, считалось отличным средством от бессонницы. Именно с этого слова начинает своё произведение поэт.
Тема любви. Герой страдает от того, что не может уснуть и начинает перечислять названия. Однако это не помогает и, прочитав список до середины, он начинает размышлять. Главная проблема героя стара, как мир – любовь. Волнения моря, словно волнения в его сердце. Он не знает, как ему быть, как ему заснуть и «кого же слушать».
Проблема жертвенности любви. Мандельштам воспринимает чувство как культ – ему нужно приносить жертвы, оно кровожадно в своем неистовстве. Ради него волнуется и губит корабли стихия, ради него совершаются войны, где гибнут лучшие из лучших. Далеко не все готовы посвятить себя любви, положив на ее алтарь все самое дорогое.

Смысл

Автор вспоминает «Илиаду», как Цари, что были увенчаны «божественной пеной», плыли в Трою в надежде вернуть прекрасную Елену, которая была похищена Парисом. Из-за нее и разгорелась Троянская война. Получается, что важнейшей причиной кровопролития становится не завоевание земель, а любовь. Вот и лирический герой удивляется, как эта сила сметает все на своем пути, как люди тысячелетиями отдают жизнь за нее.

В третьем катрене он пытается разобраться в этой непостижимой силе, которая оказывается мощнее и Гомера, и моря. Автор не понимает уже, к чему прислушиваться и кому верить, если все падет перед могущественной силой притяжения душ. Он вопрошает к Гомеру, но тот молчит, ведь всё и так было высказано ещё давным-давно, до нашей эры. Лишь море шумит столь же неистово и упрямо, как бьется сердце влюбленного мужчины.

Средства художественной выразительности

В стихотворении очень много тропов, на которых строится лирическое повествование. Это очень свойственно акмеизму, течению, к которому принадлежал Мандельштам.

Метафоричные выражения, эпитеты, такие как «длинный выводок», «поезд журавлиный» сразу же переносят читателя к размышлениям героя, позволяют глубже ощутить древнегреческую эпоху, о которой задумывается автор. Корабли словно сравниваются со стаей журавлей, несущихся куда-то вдаль, где они буквально заседают «словно клин» в чужих землях.

Риторические вопросы передают задумчивость героя, его сомнения, беспокойство. В этот же момент очень ярко проявляется и стихия моря. Для автора она словно живая.

Прилагательное «чёрное» — одновременно напоминает нам, что автор отдыхал в этот момент на крымском берегу, и в то же время отсылает к вечности, бездонности морских вод. И они, словно бесконечный поток мыслей, громыхают где-то в голове автора.

Стихотворение было написано в августе 1915 года в Коктебеле. Включено во второе издание первого сборника Мандельштама «Камень» 1916 г. (первое издание вышло в 1913 году).

В Коктебель Мандельштам приехал в самом конце июня 1915 года и провел в Доме поэта весь остаток лета. Одновременно там в это время жили сёстры Цветаевы, София Парнок, Алексей Толстой и его жена Наталия Крандиевская. Хозяин Дома Максимилиан Волошин в это время находился в Париже.

Тема, основная мысль и композиция

Формальная тема стихотворения – размышления лирического героя при чтении так называемого Списка, или Каталога, кораблей (νεῶν κατάλογος). Речь идет об «Илиаде» Гомера, Песни второй, стихах с 494 по 759: в них дан подробный отчет о каждом отряде греков-ахейцев, который на отдельном корабле направлялся на Троянскую войну. Эта формальная тема связана с формальным статусом 24-летнего Осипа Мандельштама: на момент написания стихотворения он является студентом романо-германского отделения историко-филологического факультета Петербургского университета (зачислен 10 сентября 1911 года и числится до 1917 года). Формально поэт курса не кончил и диплома не получил, т.е. высшего образования не имел.

Подробное текстуальное знакомство с «Илиадой» и тогда, как и теперь, являлось частью обязательной программы филологического факультета. А чтение Списка кораблей среди студентов-филологов искони считалось лучшим средством именно от бессонницы, с именования которой поэт и начинает свое стихотворение. Итак, есть неформальная проблема (лирический герой страдает бессонницей) и рецепт неформального применения Списка (в качестве снотворного). Однако и в этом смысле помощи от Списка никакой…

Каков же неформальный статус 24-летнего Осипа Мандельштама? В кругу знатоков, в качестве автора «Камня», он безусловно и непререкаемо признан Мастером. Сам Макс Волошин пригласил его пожить в Доме поэта – на этом поэтическом Олимпе Серебряного века! Нестыковка формального статуса лирического героя с неформальным, формального и неформального отношения к античной культуре, вообще к культурному наследию – вот подлинная тема этого стихотворения. Прозвучав ещё в первом издании «Камня» («… И плывет дельфином молодым По седым пучинам мировым»), она теперь, начиная со второго издания, находит новое подтверждение в этом летнем стихотворении 1915 года, мощное и неопровержимое, как шум черноморского прибоя.

Казалось бы, основная мысль этого стихотворения («И море, и Гомер – всё движется любовью») далеко не нова. Уже в первом веке нашей эры апостол Павел полагал, что всё сказанное в мировой литературе по данной теме он подытожил в своем знаменитом пассаже о любви (Первое послание к коринфянам, глава 13, стихи 1 – 13). Новизну же этой мысли (и стихотворения в целом) определяет путь исканий лирического героя, отраженный композицией данной лирической медитации, слагаемой тремя катренами.

Первый катрен – экспозиция и завязка лирического сюжета: лирический герой, мучимый бессонницей, пытается войти в мерный ритм Гомерова повествования. Однако «длинный выводок» ахейских кораблей в воображении современного читателя превращается в «поезд журавлиный», волнующий как эпическим размахом, так и неопределённостью цели: журавли летят на юг, спасаясь от холодов – от чего спасаются или куда стремятся Гомеровы ахейцы?

Поиску ответа на этот вопрос посвящен второй катрен (развитие лирического сюжета). Ответ дан своеобразно – в виде двух риторических вопросов. Вклиниваясь «в чужие рубежи» («как журавлиный клин»), ахейцы повинуются приказу своих царей, чье слово непререкаемо (ведь на головах у них божественная пена, они «миропомазаны»). Цель же самих царей нам известна, их выбор Трои (если верить Гомеру) определен не столько стратегическим местом этого важного порта Эгейского моря (у самого входа в Мраморное), сколько ревностью спартанского царя Менелая (именно у него троянец Парис похитил его законную жену Елену Прекраснейшую) и обидой, нанесенной Элладе.

Третий катрен – неожиданная кульминация и развязка – начинается с неформального, языческого понимания любви: мы как бы не ждали его от лирического героя, формально принадлежащего к иудеохристианской культуре. Оказывается, и Гомер, и морская стихия уступают и покоряются стихии более мощной – стихийной силе плотской любви. Есть от чего испытать культурный шок: «Кого же слушать мне?» Что до Гомера – он не претендует на то, чтоб его слушали (в авторитарном смысле слова). Гомера мы слышали и услышали – но он лишь передал нам (даже самим своим гекзаметром) голос прилива и отлива морской волны, которая, напротив, обладает уверенностью оратора-витии. И тут, в предпоследней строке стихотворения Мандельштама, нельзя не слышать и не услышать переклички со стихотворением вроде бы неблизкого ему Некрасова («В столицах шум, гремят витии…»), и не только с первой строкой этого стихотворения, но и в целом с создаваемым им единым образом (бесконечная стихия поля у Некрасова – стихия моря у Мандельштама).

Литературное направление и жанр

Само название сборника «Камень» считается анаграммой слова «акмэ», от которого произведено название литературного направления акмеизма, Мандельштам – один из общепризнанных его «столпов», автор не только одного из формальных прозаических его манифестов, но и неформальных – поэтических, одним из которых и является данное стихотворение.

Выбор жанра – лирической элегии-медитации по поводу непреодолимости морской стихии – отсылает к античному корню европейской лирики – элегиям Архилоха.

Тропы и образы

В этом, как и во многих (особенно ранних) стихотворениях Мандельштама, эпитет – царь и бог лирического сюжета, именно эпитеты передают и логику действия в Гомерову эпоху, и способ ее познания лирическим героем.

Тугие паруса сразу, с первого стиха, наполняют всё стихотворение ветром и штормом. Длинный выводок, поезд журавлиный – метафорические эпитеты создают сравнение ахейских кораблей с журавлиной стаей. Тут же, буквально через строку, навязчивое повторение эпитета – журавлиный клин в чужие рубежи: это вклинивается в пределы троянцев нечеловеческая, неумолимая, стихийная сила – видимо, с таким же тяжким грохотом, как море – к бессильной в своей мысли голове (изголовью) лирического героя.

Море при этом – черное (с маленькой буквы, т.к. речь идет не об описании крымского берега Черного моря, а о вечности), а один из главных атрибутов морской стихии, пена, становится божественным атрибутом древних царей, предающихся стихиям войны и моря, любви и ревности, обиды и мести – вольно и бездумно, внерефлекторно, ибо не имеют «культуры» как опыта рефлексии (не родились еще ни Гомер, ни Архилох).

Размер и рифмовка

Стихотворение написано шестистопным ямбом с пиррихиями. Мандельштам не подражает гекзаметру (в русском стихосложении шестистопный дактиль), подчёркивая слияние гомеровских образов с собственной культурой. Рифмовка кольцевая, женская рифма чередуется с мужской.